Радуга чудес

Вскоре младшая сестра неожиданно куда-то уехала, а я, приходя на урок к старшей сестре, раз за разом получал от «вратаря» краткое сообщение:

— Тай-тай ю бин (Госпожа больна).

В конце месяца мне через «вратаря» передали плату за учение с просьбой продолжать мои посещения — госпожа, мол, надеется на скорое выздоровление, но, когда я осведомился, что за болезнь у госпожи, лицо «вратаря» сразу приняло такое замкнутое выражение, сопровождаемое коротким «не знаю», что я заподозрил неладное…

Через какое-то время я встретил племянника старого директора на улице. У меня с ним были дружеские отношения, и я сразу задал ему вопрос:

— Что с моей ученицей? Чем она болеет?

Мы отошли в сторону, и племянник в кратких словах рассказал, как в сером особняке боролись за власть две женщины. Как властная и скупая старшая сестра день за днем ущемляла и принижала жену своего брата, которая, не найдя крепкой опоры в своем тихом муже, выплакивала свои обиды в подушку и наконец умерла.

— А теперь, — продолжал племянник, — умершая является к старшей сестре. Та в безумном страхе начинает метаться по комнате с криком: «Вот, вот она!» — и указывает на пустой угол, где никого нет. Потом она падает и начинает выкрикивать страшные угрозы и ругательства в свой собственный адрес, то есть ругает самое себя.

— Ты дрянь… Из-за тебя умер мой ребенок… Ты и меня в могилу загнала… Но и ты теперь недолго будешь жить — я тебя уволоку туда же, где сама нахожусь… Дрянь! Последняя дрянь… Не уйдешь теперь ты от меня!..

Выкрики прерываются рыданиями; наконец больная в полном изнеможении засыпает…

Через месяц я еще раз получил плату через «вратаря», а также предупреждение, что госпожа вынуждена прекратить уроки.

Я ушел, зная, что за оградой серого дома продолжается борьба двух женщин, живой и мертвой, и что иллюзии старого высокого и худого человека, всю жизнь накапливавшего богатство и построившего себе, как ему казалось, изолированный островок личного счастья среди страстного, взбаламученного людского моря, обманули его, как до этого обманывали многих…

И чем дальше я уходил от серого особняка, тем больше осознавал, что для счастья человеческого не нужно строить оград, отделяющих от других людей, а, наоборот, нужно их разрушить и раскрыть душу в любовном объятии всему миру…

Наши невидимые соседи

… Опять сажусь на своего любимого «конька», буду писать[22] об этих, которые живут с нами, но невидимы; для начала — вот еще один рассказ «из первых рук». Наша знакомая Е. К. мне (на улице) рассказывала, что однажды, когда еще была подростком, она сидела одна в комнате и вдруг увидела, как в открытую дверь вошло существо ростом с аршин, мохнатое, со старческим, но вполне человеческим лицом. Перебирая руками край кровати и двигаясь вдоль ее, старичок сердито фукал, очень тихо, но явственно, затем мохнатик пропал. Больше она никогда его не видела.

Еще одно свидетельство. Рассказывала Ю. Ф., работница из пошивочной мастерской. Ю. Ф. с матерью жили тогда в Башкирии, в большом селе кругом дебри, непроходимые леса… Женщина пошла в лес по грибы, нашла урожайное место, но заблудилась. Плутала, плутала, видит — дело плохо; день клонится к вечеру, придется в лесу ночевать… А спичек нет, и зверья всякого много. Села горемычная на пень, закрыла лицо руками, заплакала. Отнимает руки — в трех шагах стоит маленький и тощий, как кукла, старичок: весь зеленый, и лицо, и борода, и одежда из листьев. Смотрит на нее и показывает палкой в сторону. И исчез. Женщина говорит, что ничуть не испугалась, а сразу поняла. Пошла, куда старичок показал, и вышла на дорогу.

* * *

Все эти существа безобидны, безвредны и беззащитны, так как не могут защищаться. Леса вырубаются, и гномы исчезают. Домовым негде жить; они привыкли жить за печкой, а не за отопительной батареей; их тоже становится все меньше…

Вот какую философию я завел, конечно, «ненашенскую», нематериалистическую. Но все здорово интересно.

23.11.70 г.

Духовные связи

(Из письма далекого друга)