Радуга — дочь солнца

Они выпили спирт, и боцман швырнул за борт пластмассовый стаканчик.

— Пакеты с приказом вскрываются в море, и только в заданном квадрате, — сказал Алексей. — Можешь считать, что мы в заданном квадрате.

— И все-таки это такая пакость, хуже которой не придумаешь. Ах, мать твою… Аж дыхание сперло. Скажи ты мне об этом там, совсем бы другое дело было…

Алексей не слушал. Он всматривался в уходящий горизонт и думал, что Саша Перлин был прав. Видимость улучшается, и пенные каскады все реже переливаются через борт рубки.

— И я-то, дурак, не догадался. Ведь еще в кубрике почуял, что дело неладное. Думал, на личной почве у тебя. Ведь самое обидное то…

— Кончай авралить, боцман. Левый борт твой. И смотри, чтобы злоба не сделала незрячими твои знаменитые очи.

Боцман взял бинокль.

— Зря ты, командир, не хочешь послушать. Ведь у меня деньги есть, да и вещички кое-какие. Я запасливый, не тебе чета. Сам знаешь, плакать по мне некому, кроме Тоньки, вот ей бы и отказал все. А то с чем она осталась? Можно было даже рапорт подать, чтобы брак оформили. Все как полагается.

— Как бы не так.

— Ради такого случая обязательно сделали бы. Ведь ребенок будет, Алеша. Сегодня сказала, потому я и про загс упомянул. Видишь, что ты наделал? Сына моего без отца оставил.

— Ты уверен, что будет сын?

— А то как же. Меня ты знаешь, Тоньку тоже видел — упругая баба.

— Я уверен, Федор, у тебя будет двойня, мальчик и девочка. Когда они подрастут, войны уже не будет. Ты можешь представить себе — войны не будет. Никогда! Уж кто-нибудь постарается, чтобы было именно так. И на свете живут двое твоих детей.

— Нет, Алеша, на двоих я не рассчитываю. На первый случай и одного хватит. Я думаю, парень крепкий будет.

6

Алексей не знал, что это за чувство, чем оно вызвано и как его можно объяснить, но оно никогда не обманывало его. Он пробовал в нем разобраться, и никогда это ему не удавалось, и наверняка он знал только то, что когда вот так, как сейчас, каждая жилка в нем и каждая клетка становятся на боевой взвод, — это значит, враг где-то рядом.

Ничего не изменилось, только еще немного раздвинулся горизонт, и тучи поднялись повыше, и он сам все так же смотрел вперед и на компас и берёг глаза от ветра.

Но он уже знал — сейчас начнется. И по-настоящему обрадовался, что не обманулся и на этот раз, когда услышал слова боцмана:

— Лево руля, командир. А теперь гляди прямо по курсу.

Алексей взял бинокль и увидел на горизонте вдавленный в воду темно-серый силуэт, похожий на небольшой гористый остров. Не глядя, он передвинул ручки машинного телеграфа на «самый полный».

— Федор!

Они обнялись и несколько секунд, прижавшись друг к другу и касаясь мокрыми головами, смотрели вперед в одном направлении — туда, от чего уже нельзя было оторвать глаз.

— Прощай, Федор, все было как нужно, и я рад, что сейчас мы вместе.

— Само собой, в одиночку мы ничего не стоим.

— Давай к аппаратам!

Теперь уже отчетливо были видны очертания палубных надстроек, башен и труб, и, подняв бинокль, Алексей увидел еще на грот-мачте узкий вымпел и флаг со свастикой. Нет, это не тигр. Скорее всего, он смахивает на громадную серую крысу. Ну что же, поиграем в кошки-мышки. В коробке оставались две сигареты, он взял одну, и в это время первая серия разрывов преградила катеру путь. Нехорошо! Быстро заметили. Ничего не скажешь, сигнальщики там не дремлют. Приготовились. Значит, караван где-то совсем близко.

Он бросил катер в сторону, круто переложив рули, и после второго залпа снова рванулся вперед. На этот раз снаряды легли за кормой, и очень близко. Катер сильно тряхнуло, сзади что-то сорвалось и с грохотом покатилось по палубе.

Алексей нагнулся к переговорной трубе:

— В машине! Эй, в машине! Самый полный! Каиров! Ты слышишь, чертов Лис? Выходим на последний парад! Срывай ограничители!

Уже хорошо был виден массивный, как бетонная стена, борт, и Алексей, оставив руки на штурвале, перенесся туда, где комендоры приникли к орудиям. Руки лежали на штурвале, и этого было достаточно. Ему нужно спутать правила игры. Один шанс из ста возможных — это не много.

— Стоп машина!

Катер потерял ход, и опять впереди в один миг вырос густой лес из диковинных водяных деревьев. Проходит секунда, а катер стоит и беспомощно покачивается. Прекрасная мишень!

— Полный вперед!

Ага, снова легли за кормой. Отлично. Хорошая игра кошки-мышки.

Он почувствовал, что стоять стало неудобно, левая сторона палубы то и дело проваливается вниз.

— Боцман, посмотри, что у меня.

— В плечо попало, командир.

— Заткни чем-нибудь, теперь уже недолго.

Да, не вовремя. Очень не вовремя. Левая рука уже не слушалась, а правая еще не знала и понадеялась. Водяной смерч поднялся над катером, и уже ничего нельзя было сделать. Стало темно. Вокруг трещало и рушилось. Катер сбрасывал с себя все лишнее, чтобы выбраться наружу.

Стены водяного туннеля сомкнулись над головой, вода проникала в легкие и куда-то еще глубже, но Алексей слышал глухой рев моторов и ждал.

Туннель оказался не очень длинным, и он не успел захлебнуться. «Игра продолжается», — сказал он себе.

— Боцман!

— Есть!