Радуга над Теокалли (СИ)

Необходимость купить каноэ, выкрасть из комнаты Амантлана специальный знак, который служил пропуском на южных дорогах и другие мелочи не вызывала у женщины тревоги. Самое главное было проникнуть ночью во дворец и вывести Кинич-Ахава.

Как это сделать?

Казалось, что голова разорвётся от мыслей. Час шёл за часом. Предложение Иш-Чель было настолько безумно, что про себя старик решил, будто госпожа тронулась умом. Сама идея казалась невероятной, а её воплощение требовало огромной силы воли и абсолютного бесстрашия. И именно оно светилось в решительном взгляде Иш-Чель, которая ставила на кон всё, что имела, ибо расплата в случае провала была бы ужасной.

– Ты готов мне помочь, Муши? – тонкие руки женщины не знали покоя, они то теребили край рубашки, то взлетали к волосам, поправляя тщательно уложенную причёску, то ладошкой прикрывали дрожащие губы, сдерживая дыхание.

Пока Муши разыскивал каноэ, Иш-Чель пробралась в комнату мужа, неустанно повторяя молитву своей богине. Руки дрожали от напряжения, в глазах плавали тёмные круги, она боялась не найти то, что помогло бы ей спасти Кинич-Ахава.

Разжигать очаг было нельзя, чтобы не привлечь внимания домашних. Стараясь не шуметь, Иш-Чель осторожно направилась в угол комнаты, где муж обычно сваливал одежду. У Амантлана, как и у любого знатного пилли, её много. Мешики заканчивали свои пиры вручением подарков. Это был знак проявления уважения и власти. Ткачихи и умелые вышивальщицы работали весь световой день, чтобы их хозяин мог в один вечер щедрым жестом раздать приглашённым тончайшие одежды, блестящие плащи или дорогие украшения. Частый гость тлатоани, Амантлан никогда не возвращался из дворца без подарков.

Амантлан любил порядок, поэтому каждая вещь лежала на своём месте: большие круглые щиты с изображением оскалившейся морды ягуара рядом с тремя зонтами от солнца, на ручках которых красовались вырезанные переплетающиеся змеи, а нефритовые глаза слегка вспыхивали холодом при лунном свете. Рядом лежали стопкой меховые плащи, ошибки быть не могло, так как характерный запах шкур Иш-Чель не спутала бы ни с чем.

Когда она зацепилась за тяжёлую палицу и обрадовалась, что не поранилась вставленными в неё кусочками камней из лавы – рана могла бы сделать её план неосуществимым. Подойдя к сандалиям, сваленным в кучу, она старательно проверила каждый шнурок на прочность и принюхалась, чтобы не ошибиться – нужны старые, с впитавшимся запахом хозяина. По пути прихватив пару кремниевых ножей, женщина завернула их в лоскут тонкого хлопка. Резкий запах кожи и пота ударил в нос, давая понять – куча перед ней. Иш-Чель тщательно начала выбирать одежду, радуясь, что нерадивые служанки не успели её привести в порядок, а то и просто убрать отсюда костюмы из шкуры ягуара. Когда оказалось, что наконец-то нащупала знакомый мех, Иш-Чель присоединила его к своему узелку и продолжила поиски. Ей был нужен ещё один. Тишина в доме пока ничем не нарушалась, и заговорщикам это было на руку. Наконец второй костюм из шкуры ягуара был найден, оставалось надеяться, что она не ошиблась.

Прихватив пару плащей с густым мехом, и надеясь, что это не подарки тлатоани, а, следовательно, Амантлан не кинется их искать, Иш-Чель выскользнула из комнаты мужа. Пробравшись на свою половину, она подкинула хворост в огонь, достала иглу с нитками. Несомненно, это была боевая одежда, с которой смыли только кровь, – многочисленные дыры, рваные и небрежно прихваченные несколькими стежками из сырой кожи, потёртости не дали её спутать с чем-либо ещё. Иш-Чель вознесла молитву своей богине и старой няне, благодаря их за то, что в детстве научили владеть иглой.

Второй костюм, за который она взялась, закончив первый, представлял собой кучу рванья, совершенно непригодного к починке. С одной стороны хорошо – его никто не кинется искать, но с другой починить и одеть такое… Иш-Чель была застигнута врасплох. Она не знала, на что решиться: вновь идти в комнаты мужаили попытаться хоть как-нибудь его сшить. Времени на раздумья не оставалось. Только сегодня, пока не прошла сверка пленных, и сторожа не присмотрелись, не запомнили новых рабов в лицо, они могли вытянуть Кинич-Ахава. Вздохнув, Иш-Чель решительно взялась за иглу. К тому же несказанно повезло, что в руках она держала старые, поношенные, пропитанные запахом мужа шкуры. В то, что найдётся ещё один, не хуже этих, ей не верилось. И она быстро заработала иглой, пытаясь подогнать одежду под себя.

Шитье заняло времени в два раза больше, чем она предполагала. До прихода Муши она успела выскользнуть на кухню. Не зацепив ни одного горшка и блюда, Иш-Чель сложила в мешок половинку индюка – будем надеяться, экономная Ишто поверит в то, что его утянули собаки… как и все остальные продукты – перец, десяток початков кукурузы, немного сладкого картофеля, несколько вяленых рыбин. У неё оказался увесистый мешок с едой. Рука сама нащупала глиняный кувшин, и не маленький, а довольно объёмный – тоже мог пригодиться.