Радуга над Теокалли (СИ)

Неужели её любовь, семейная жизнь, простые радости перевесили гражданский долг? А у Кинич-Ахава, наоборот, честь, совесть, забота о жителях города оказались на первом месте. Пожалуй, она не имела права осуждать его за то, что он тогда её не спас. Да, собственно, он и не смог бы этого сделать. Ни как муж, который подчинился решению жрецов, потому что перед богом Чаку он был простым смертным человеком; ни как правитель, решающий проблемы тысяч подданных, готовый пожертвовать одной, двумя, тремя женщинами ради спасения многих. Кто был он тогда, какие перед ним стояли задачи? И кто она даже сейчас, что значит её жизнь, тогда и теперь? Неужели её жизнь никогда не имела никакой цены, и она всегда была и будет разменной жменей зёрен чоколатля?! Иш-Чель решила, что рассуждения увели её куда-то в сторону, туда, где она не найдёт ответа на свои вопросы.

"Как странно…" – женщина поняла, она не может правильно сформулировать, что конкретно её мучает, на какие ещё вопросы ищет ответы.

И все же, с упорством и настойчивостью рабочих в подземных рудниках, она по крупице перемалывала, опять вспоминала мельчайшие подробности; шаг за шагом, словно перебирала зерна, пыталась обнаружить главное в этой встрече.

Иш-Чель смогла, наконец-то, примириться с прошлым, с Кинич-Ахава, с его бездействием по отношению к ней там, в Коацаоке. А, простив, почувствовала небывалую лёгкость, которая помогла освободиться от груза прошлых обид. Видимо, Иш-Чель давно уже всё это осознала, но нежелание разобраться в себе столь долгое время не позволяло женщине перейти к новым отношениям, открыть для себя страну, приютившую её, давшую надежду на лучшую участь. Судьба смилостивилась над ней и сохранила её статус, подарила семью, ребёнка, нового мужчину. Теперь только она сама могла строить своё счастье, оберегать благополучие. Именно от неё зависело, каким будет новая жизнь, не отнятая, но подаренная богами…

Оставался только один вопрос – почему Кинич-Ахава хотел, чтобы она бежала с ним? Зачем он ей это предложил? Но был при этом так холоден…

Ведь там, в землях майя, снова ждала смерть, стоило кому-то из жителей Коацаока её узнать, а не узнать было невозможно. И бывший муж, она ещё несколько раз про себя повторила "бывший", пытаясь привыкнуть к новому для неё звучанию и смыслу, знал, насколько опасно возвращение домой. Так зачем Кинич-Ахава хотел забрать её с собою?!

Хотя, какое ей дело до желаний Кинич-Ахава? Вот ведь глупая! Он для неё теперь только родственник, дальний-дальний, далёкий-далёкий, мгновенная тень из прошлой жизни, которая смутила покой и исчезла. Она теперь даже не Иш-Чель, не живое воплощение богини! Она – жена предводителя ягуаров Амантлана – Золотое Пёрышко Колибри! И нет ей никакого дела до планов Кинич-Ахава, и нечего бояться разоблачения, вспоминая о проваленной миссии к богу Чаку. Хватит! Довольно! Богиня Радуги подарила ей новую жизнь, она больше не будет копаться в прошлом! Оно умерло там, на высохшем водопаде.

* * *

Шочи было скучно. Её уже не интересовало служение оленьей богине, общие праздники Анауака; не радовали душу и мелкие распри жён царственного брата, стычки между сёстрами. Все это было буднично и привычно, как съесть плод сочного томата. Она терпеливо ждала обещанного Ицкоатлем, свято веря, что вот-вот тлатоани объявит о новой свадьбе, Шочи даже и ритуальный наряд приготовила, поручив лучшим мастерицам расшить кайму на свадебной рубашке и юбке. Узор девушка подбирала долго, тщательно продумывая, как должны располагаться вышитые символы. Некоторое время занял выбор цветов для свадебных гирлянд, украшения стола и комнаты новобрачных, постели, и самое главное – её чудесных длинных волос, которые она разделит на три части. Девушка решила, что каждую прядь будет обвивать яркая душистая гирлянда. Её не пугала тяжесть цветов – попробовав сделать свадебную причёску, Шочи осталась довольна – она тянула голову назад, делая осанку ещё более гордой.

"Пожалуй, я буду самой красивой невестой, да что там невестой! Самой красивой женой Ицкоатля!" – улыбалась девушка, оставшись довольна своим видом, отразившимся в медной пластине, – "Никто не сможет сравниться с моей красотой! И куда всем этим индюшкам до меня!"

Но прошла неделя, за нею месяц, и четвёртый уже был на исходе, а Ицкоатль не только не объявлял о своём намерении взять в жены ещё одну свою сестру, но и забыл к ней дорогу! Стоило Шочи появиться у его покоев, как царственный брат сказывался страшно занятым. То у него какой-то совет, то он спешит на охоту, то Тлакаелель опять пришёл с новым проектом. Нужно сказать, Шочи не терпела племянника, будучи натурой чрезвычайно своенравной и дико свободолюбивой, она раздражалась каждый раз, слыша о новом законе, вводимом советником тлатоани, ведь любое, даже незначительное правило, призвано было регламентировать жизнь граждан, а следовательно – ущемляло и её интересы.