Радуга в тумане

— Все равно. Эта вечеринка обойдется, как поездка в отпуск. Почти.

— Тогда дели пополам, я в этом году еще не воспользовалась предложением пятидесятипроцентной скидки на одну эксклюзивную вещь. Думала, побалую себя после рождения сына.

— Лилька, ты прелесть! Спасибо! Мне оно нравится!

— Тогда поторопимся, надо еще что-то придумать с твоими волосами. Твои кудри после дождя требуют ухода.

Довольные удачными покупками, они попрощались у выхода со Светланой, сели в такси, ожидавшее их уже достаточно долго. Следом вышел охранник с многочисленными пакетами и коробками, сложил все в багажник, предусмотрительно открытый водителем. Дорога домой была легкой и быстрой: девчонки обсуждали предстоящий вечер, строили далеко идущие планы и заливисто хохотали, вызывая улыбку у водителя.

5

Эрнест стоял возле открытого окна в своем люксе на последнем этаже престижного частного отеля, задумчиво смотрел на панорамный вид Москвы. После утреннего дождя город стал зеленым и чистым. Видневшиеся из-за домов купола церквей создавали праздничное настроение. Солнечные лучи преломлялись в старинных витражах и отбрасывали причудливую тень.

Все это великолепие его не радовало. Десять минут назад он заказал автомобиль и теперь ждал звонка. Сегодня предстояла большая игра, ставки высокие, терять было что. Значит надо собраться и просчитать возможные варианты. Свои аналитические способности он развил во время службы в армии. Первые три месяца пришлось противостоять «дедам». Сила и умение драться не всегда приносили желаемый результат, необходимо было выработать стратегию, линию поведения. Он держался уверенно, не вмешивался в разборки, не завел друзей и не нажил врагов. Одиночество стало образом жизни.

На кону стояла «Белая роса», гостиничный комплекс в райском уголке под Одессой, его первый проект, в который он вложил все свои силы и все отцовские деньги. Потом был ресторан в самом центре города, сложный и многострадальный, но, в итоге, доходный. За ним развлекательный семейный центр, который пришлось модернизировать и усовершенствовать не один раз в зависимости от менявшихся потребностей и возможностей клиентов. «Этот старый игрок потребовал именно «Белую росу», почему? — Спрашивал себя Эрнест. — У меня есть более серьезные проекты, приносящие весьма недурные доходы. Может дело не в деньгах? Так почему «Белая роса»?

Он рассчитывал на свой опыт и на удачу. Удача — дама капризная, то улыбнется, то оскалится. Он не знал, как воспринимать сегодняшнюю встречу с Машей. Когда-то она разбила ему сердце. Банально, но это факт. Он долго собирал его осколки, складывал как мозаику. С каждым восстановленным кусочком, уходила боль, разочарование сменялось грустью. Воспоминания о Маше он спрятал в самом отдаленном уголке этого нового сердца за толстой дверью с надписью: «Не люби, убьет», и возвращался туда крайне редко. Но время лечит раны, жизнь наносит другие, и первые кажутся легкой царапиной. Скоро любовь к Маше стала одним из редких эпизодов в его жизни, которые он вспоминал с улыбкой. И сейчас Эрнест был уверен в том, что все, что ни делается, к лучшему. Он успешный, циничный, свободный и может позволить себе практически все. Спасибо Маше, что вышла замуж. Тогда почему при виде ее его сердце тает, и он чувствует себя счастливым до помутнения рассудка.

Звонок мобильного отвлек от мыслей. Он подошел к зеркалу. Сверкнули бриллианты на запонках белой рубашки, когда он поправлял галстук. Черный костюм придавал ему солидность и возраст, но правила игры устанавливает не он. Эрнест посмотрел в глаза своего отражения, их блеск его насторожил. «Не смей трогать Машу», — сказало сердце. «Посмотрим», — ответил разум. Он резко ударил кулаком по золоченой раме зеркала, потом прислонился головой к руке и закрыл глаза.

В доме Рудницких все семейство, включая маленькую Сару, собирало Машу на вечеринку. Филипп, со свойственной ему рассудительностью, предостерегал от необдуманных поступков, расхаживая перед женщинами.

— Даже Сара знает, что нельзя общаться с чужими дяденьками. Правда, детка?

Малышка кивнула папе в ответ, подошла к Маше, сидевшей в удобном кресле перед туалетным столиком, забралась к ней на колени и тихо спросила:

— А он красивый?

— Кто? — так же тихо спросила Маша.

— Чужой дяденька.

— Да.

— Тогда немножко можно. Ты попроси папу, он разрешит. Он всегда сначала строгий, а потом добрый.

Они обе умоляюще посмотрели на Филиппа.

— А не пора ли тебе спать, милая?

— Не пора, мама сказала, будем ждать звонка от Маши, вернется она или нет.

— Если он, человек глубоко порядочный, то она обязательно вернется.

— Маша, а он порядочный? — не унималась Сара.

— Не глубоко…

— Значит, не вернется.

— Мы все равно будем ждать, — сказала Лиля, выравнивая очередную прядь Машиных волос специальным утюжком. — Хотя бы звонка. Маша, ты красавица, ты всех затмишь.

— Лиля, сделай ее не такой красивой, а то мы ее не увидим ближайшие три дня.