Радуга в твоих ладонях

— Почему бы один раз не сделать исключение? — напирала Ольга.

— Хорошо, например, завтра, — согласился Ибрагим Неджмедини. — Я вызову вас для допроса.

— Нет, сегодня, сейчас! — упорствовала Ольга. — Ах, как все долго в этом вашем дружественном Стамбуле. Вот ведь стоит телефон, господин Неджмедини. — Ольга могла все, ей море было по колено, лишь бы спасти дорогих ей людей, не то что выговорить какое-то турецкое имя! — Ведь наверняка я могу по вашему телефону связаться с Москвой, и никто, кроме нас двоих, об этом не узнает.

Следователь помолчал.

— Кто этот человек? — спросил он наконец.

— Мой муж, Константин Варламов, — ответила Ольга.

Губы следователя растянулись в непроизвольной улыбке.

— Ладно, — вполголоса сказал он. — Почему-то вы мне нравитесь. Вы очень загадочная русская женщина. Звоните сейчас. Только быстро, сюда может зайти мое начальство, — он пододвинул девушке телефон.

— Как звонить отсюда в Москву? — Ольга разговаривала с Ибрагимом уже на равных, и он не возражал. Он быстро взял телефонный справочник, полистал, нашел нужную страницу:

— Вот, — ткнул он пальцем код и подчеркнул его ногтем с аккуратным маникюром.

Ольга сняла трубку, набрала номер. На секунду сердце ее сжалось. А что, если Костя откажет? Тогда все. И для нее, и для Риты, и для Игоря. Но это единственная возможность — других нет…

Секунд пять, слушая гудки, она видела перед собой напряженное лицо следователя, смотрящего на дверь. Потом там, в Москве, на другой планете, в другом мире, сняли трубку, и знакомый, чуть хрипловатый голос строго сказал:

— Константин Варламов слушает.

Ольга опешила от его строгости, зажала низ трубки рукой, не зная, что сказать. С чего она взяла, что имеет право просить его о помощи? Это следователь не знает, что она рассталась с ним вот уже больше двух лет назад.

— Алло? — вопрошала трубка Костиным голосом.

А Ольга все не могла собраться, вся ее решимость разом исчезла. Ибрагим теперь уже удивленно смотрел на нее.

— Да, я слушаю, — с нетерпеливым недовольством повысил голос Костя.

«Сейчас повесит трубку, и мне уже ни за что не дадут ему позвонить», — поняла Ольга, глядя в меняющееся на глазах лицо Ибрагима. И быстрой сбивчивой скороговоркой, захлебываясь плачем, она стала говорить…

— Вы говорили о плохом самочувствии, — следователь подошел к ней, когда она повесила трубку. — Хотите, я лично покажу вас лучшему врачу?

— Нет, — отказалась Ольга. После разговора ей стало почти хорошо. Скоро все благополучно закончится и для нее, и для ее друзей. А она просто раскисла.

Утром следующего дня Константин был в Стамбуле. В двенадцать часов, судя по настенным часам с круглым циферблатом, висящим по другую сторону решетки, где сидели заключенные, которых привели на свидание. Константин зашел в зал свиданий. Ольга сразу увидела его и вцепилась пальцами в прутья решетки. Он еще немного располнел, на нем был двубортный элегантный костюм серого цвета, поверх — светло-кремовый, кажущийся белым плащ. Он прошел за спинами родственников и друзей, пришедших к подследственным, и, не заметив Ольгу, пошел по второму кругу.

— Костя! — окликнула его Ольга.

Он подошел стремительно к решетке, его лицо заметно подрагивало от волнения.

— Я не узнал тебя, Оленька, — сказал он. — Что они с тобой сделали?

Ольга расплакалась, взяв его за руку, полноватую, сильную.

Надзиратель, стоящий сзади, что-то закричал, быстро пошел к ним. Константин ответил ему, тоже по-турецки, сунул в руку купюру, тот отошел от них. Теперь обе Ольгиных руки утонули в ладонях Константина. Вот и все, можно больше не бояться непонятных турецких окриков, ударов. Она сидела и плакала, а он молчал, пока надзиратель что-то вновь не крикнул, перекрыв разноязычные голоса людей.

— Он сказал, Олюшка, что время свидания окончено, — сказал Константин.

— Нет, — сказала Ольга, вцепившись в его руку и не выпуская ее. Сейчас он уйдет, и все начнется сначала.

— Все будет хорошо, уже очень скоро, — пообещал он, осторожно высвобождая ее руку.

Ольга вернулась в камеру, села на кровать, уткнулась лицом в стену. «Уже очень скоро!» — грустно думала она. Костя не знает, какая волокита и бюрократия в этой стране.

— Ну что, приехал твой? — обняв ее за плечи, развернула к себе Марина.

Ольга не успела ответить, звякнул засов на двери, раздался скрежет ключей, надзирательница-турчанка по слогам выговорила:

— Вар-ла-мо-ва?

— Это я, — вскочила Ольга.

Турчанка приказала ей следовать за собой. «Наверное, наши имена звучат для них также трудно, как для нас их», — подумала Ольга, идя по коридору. Она поняла, что после приезда Кости изменилось все, никто не требовал от нее, чтобы она шла, держа руки за спиной, ее вообще никто не вел — турчанка шла впереди, не оглядываясь на Ольгу. Так они дошли до уже знакомой Ольги двери следователя. Ибрагим и Костя мирно курили, сидя за столом, и говорили о политике России, о том, что многие из улиц, которые любил Ибрагим, переименованы.