Радуга в твоих ладонях

Вот с такими людьми и с такими рекламными агентствами приходилось работать Ольге. Крупные агентства все, как один, почему-то отказывали ей, снимая девушек, как казалось Ольге, гораздо хуже ее. Возможно, у них были связи, а возможно, они делали то, чего так и не научилась делать она — сначала показать личную заинтересованность не в деле, а в человеке, с которым предстояло работать.

Ольга размышляла, стоя посреди маленькой комнаты фотоателье, где было дешевое фотооборудование — не было ничего, что могло бы создать подходящий фон, атрибутику. Фирма «Аэлита» никому не известна, эта фирма, которая только что открылась, тоже. Даже если и случится чудо и фотографии примут в журнал, на большие деньги рассчитывать не приходится. Но Ольга была рада, когда, обзванивая агентства, получила наконец «да» вместо «к сожалению, нет, но вы оставьте ваш телефон, мы внесем вас в банк данных».

Фотограф не предпринимал никаких действий, он нерешительно ходил вокруг Ольги, не зная, как приступить к рекламе духов.

— У вас есть шляпка? — спросила его Ольга, взявшая инициативу в свои руки. — Например, соломенная…

— Не знаю, ах, есть… А зачем? — спросил фотограф.

— Принесите, пожалуйста, — ничего не объясняя, сказала Ольга.

Шляпка была из плетеной соломки, с ажурными полями, как раз то, что требовалось. Ольга поэтому и любила свой костюм. Когда ей приходилось иметь дело вот с такими умельцами, у которых не было подходящей одежды, ее костюм можно было изменить несколькими деталями. Шляпка на голове, чуть завитые волосы — романтический стиль; белый платочек в кармане, сумочка, очки — стиль деловой.

Ольга надела шляпку, выпустила прядь волос, потом передумала, распустила волосы по плечам. Фотограф завороженно смотрел на нее. Ольга сняла пиджак, накинула его на одно плечо. Плечи у Ольги были точеные, уже успевшие загореть, белый «топ» выгодно оттенял загар. Потом Ольга понюхала духи. Ничего особенного, еле уловимый сладкий запах полевых цветов.

— Я видела, что недалеко от вас старушки продают цветы. Купите на ваше усмотрение, — сказала она фотографу.

Тот быстро, как мальчишка, убежал, вернулся с охапкой ирисов, гладиолусов, ромашек.

— Вот это, пожалуй, то, что надо. — Ольга взяла букет ромашек, поставила на середину флакончик с духами, села, непринужденно откинувшись, на стуле, засмеялась.

Фотограф делал снимки.

— Ну все, мне пора, — она посмотрела на часы.

В двенадцать на другом конце Москвы, в одной из таких же недавно открытых частных киностудий, у нее начинались пробы.

— Как насчет оплаты? — спросила она, положив цветы и флакон, накинув пиджак и сняв шляпу.

— Оплата? Как условились, как условились, — забормотал молодой человек, потирая руки с длинными пальцами, потом вдруг улыбнулся, махнул рукой: — Я обещал вам проценты от своего гонорара после того, как фотографии примет журнал, но я уверен, что их примут. Таких выигрышных снимков я еще никогда не делал, да и модели такой у меня не было… Послушайте, Ольга, я дам вам половину своего аванса, выданного мне «Лизой», и не обижу вас потом, когда они снимки возьмут. Но дайте мне слово, что вы будете моей моделью. Мы с вами быстро сделаем свой бизнес, — он протянул ей руку. — Меня, кстати, зовут Дима.

— Ну что ж, Дима, я согласна, — сказала Ольга, тем более что от других рекламных агентств предложений не поступало. Если же она успешно пройдет пробы, две работы ей не помешают. Она оплачивает комнату, посылает домой деньги, так что о ее разрыве с Костей в семье пока еще не знают, и ей нужно на что-то жить самой. А за эти два года она получила всего лишь три предложения сняться в пробах, и ни одно из них не повлекло за собой продолжения.

Сто долларов, выданных ей Димой, были весьма кстати: подходил срок уплаты за жилье. Хозяйка требовала оплаты за три месяца, но она — постоянный жилец, и она сможет уговорить ее подождать остальные двести долларов. Только вот на что жить? Если у нее нет даже хлеба. Два дня она протянет, а потом?

— Дима, а как долго в журнале будут решать — брать фотографии или нет? — спросила Ольга.

— О, это очень быстро. — Дима махнул рукой. — Неделя-две.