Радуга завтрашнего дня

— Значит, чувственная натура, говоришь? Вот счастливец! Женщину можно многому научить. Быть леди. Разбираться в искусстве и драгоценностях. Вести хозяйство. Вот только наставить в страсти невозможно. Это свойство дается от природы. Возможно, из твоей Фланны и выйдет подходящая, хоть и несколько необычная, герцогиня.. К тому же она настоящая красотка, с такими-то волосами и кожей!

Какого цвета у нее глаза?

— Серые. Иногда как грозовое облако, иногда как серебро. В зависимости от настроения, — объяснил Патрик.

— Если ты обратил на это внимание, — фыркнул Чарли, — значит, не только земли тебя в ней привлекают.

— Она приятная девушка, — заметил Патрик, чувствуя, как горячо становится щекам.

Но Чарли только рассмеялся.

— Да неужели, Патрик Лесли, ты вправду влюбляешься? Впервые в жизни! Кровь Христова, вот Генри-то повеселится, когда я ему скажу!

— Я не влюблен в нее, — отнекивался Патрик. — И никогда не стану любить женщину. Любовь приносит только страдания. Матушка любила отца, но он не послушал ее и дал себя убить неизвестно за что. Бесполезная, трагическая потеря! Ты так любил свою Бесс, что ее смерть заставила тебя забыть об осмотрительности. Когда-нибудь подобные дурацкие поступки доведут тебя до гибели. Индия и Фортейн тоже любили, но из-за этого Индия едва не потеряла первенца, а любовь Фортейн стоила ей Магуайр-Форда и вечной разлуки с семьей.

— Мать с отцом прожили много счастливых лет, — возразил Чарли. — Индия не потеряла сына и нашла свое счастье с Девереллом. Фортейн любила Кайрена Деверса так сильно, что не побоялась отправиться с ним в Новый Свет.

Что же до меня, то я, как ты знаешь, незаконнорожденный.

Но Стюарты всегда относились ко мне как к равному. Я больше не мог отсиживаться в кустах и ждать, чья возьмет.

Смерть Бесс подтолкнула меня к решению. Решению, которое я все равно бы принял, раньше или позже. Любовь — дар Господень. Надеюсь, когда-нибудь ты это поймешь и позволишь себе любить. Фланна кажется мне порядочной и добросердечной девушкой. К тому же я что-то не заметил, чтобы ты возражал, когда она сидела у тебя на коленях.

— Я прекрасно отношусь к ней. В точности как к своим кошкам и собакам. — бросил Патрик.

— В таком случае ты глупец, — парировал брат.

В зале снова появилась Фланна.

— Дети уложены, милорд, но они не хотят засыпать, пока вы не пожелаете им доброй ночи. Девочка боится, что вы уедете не попрощавшись. Вы должны заверить ее, что остаетесь в Гленкирке, пока не придет пора отправляться в Абердин на встречу с королем. Должно быть, вы с моим мужем уже утомились от споров!

Чарлз с ленивой улыбкой поднялся из-за высокого стола.

— Да, на сегодня, пожалуй, достаточно, верно, Патрик?

Он просто упрямый осел, мадам, но, думаю, вам уже это известно.

И герцог Ланди с поклоном покинул парадный зал.

— О чем это он? — поинтересовалась Фланна.

— Считает, будто я подвергну большей опасности семью, если не принесу клятву верности Стюартам. Я же считаю, что лучше не принимать ничью сторону. Вот и все, девочка, — солгал Патрик.

— Иди к огню, — пригласила она. — Я посижу с вами, милорд, и, может, попытаюсь соблазнить.

Улыбнувшись, она протянула ему руку. Патрик, припомнив все, что сказал брату, неловко поморщился. Он и в самом деле чувствовал себя виноватым. Но слово уже вылетело…

Он встал и пошел к ней. Фланна — его жена, независимо от того, любит он ее или нет. Усевшись, Патрик притянул ее себе на колени и стал целовать спелые алые ягодки губ. Она так соблазнительна и, как ему казалось, с каждым днем становилась все более неотразимой.

Но ведь он не влюблен в нее!

Что-то бормоча, она прижалась к нему и ответила на поцелуй. Губы приоткрылись, гибкий, острый язычок, игриво сплелся с его языком, лишая разума, опьяняя, хмельной сладостью.

Патрик с трудом поднял голову и обвел большим пальцем ее рот. Глаза Фланны, полыхнувшие серебряным огнем, распахнулись. Она слегка прикусила его палец и, мурлыча, втянула в рот.

— Развратница, — пробормотал он, поднимая ее юбки и принимаясь ласкать бедро. Фланна, как истинная шотландка, не носила панталон.

«Настоящая леди надела бы панталоны», — подумал Патрик, сознавая, однако, что отнюдь не желал бы видеть свою жену истинной леди… по крайней мере до такой степени.

Его пальцы запутались в островке тугих завитков ее венерина холма. Вход в заветную расселину уже повлажнел.

— Развратница, — повторил он.

Но она уже ничего не сознавала. Два пальца проникли в тесный грот, двигаясь в напряженном ритме, пока она не задохнулась от прилива страсти. Наклонившись, он укусил ее за ушко и прошептал:

— Скажи, что хочешь меня, Фланна! Хочешь, чтобы мой петушок заполнил тебя до краев! Дарил то наслаждение, которого жаждем мы оба! Скажи!

— Нет! — насмехалась она. — Это ты скажи! Мне и так хорошо, а вот тебе… не думаю! Ах-х-х! Я чувствую, как твой озорник старается вырваться из плена штанов, милорд. Ты хочешь меня, Патрик Лесли? Хочешь?

Ох-х-х… только не убирай их!