Радужная Нить

Мой личный слуга появился с кувшином и медным тазом; вода была едва тёплой, но и то радовало. Я, споласкивающий руки вторым, взял у старика полотенце и отправил того за чистой и нарядной одеждой. Мы дождались, пока слуги, тщательно скрывающие зевоту, накроют маленький переносной столик остатками от ужина, и принялись за трапезу. Ю, как обычно, больше палочками любовался, нежели ел. Словно его там лакомствами потчевали! Что ж, тем скорее перейдём к беседе, очень уж много вопросов у меня накопилось.

Дзиро, сообщивший, что свежая одежда перенесена в купальню, где уже разведён огонь, а чан с водой начинает пускать со дна пузыри, отправился с устным сообщением для Сына Пламени и оттиском моей печати на правом запястье. Если я понял троюродного дядюшку верно, действовать следовало незамедлительно, пускай и в ущерб установленному порядку. Надеюсь, будет время омыться и переодеться…

После того, как мы остались наедине, Ю откинулся на подушки и выдохнул. Я принял это за признание в готовности удовлетворить моё любопытство. Долил воды в чайник, мирно урчащий на жаровне. Наконец-то!

— Даже не знаю, с чего начинать допрос, — я потёр губы согнутым пальцем. — А сам ты как считаешь, Ю?

— Откуда мне знать, что тебя интересует в первую очередь, — опустил глаза тот.

— Ключ, — поколебавшись, заявил я.

— Ох, Кай. Вот о нём ничего сказать не могу. Пока.

Как чувствовал!

— Тогда безвременники. Откуда они там, под землёй? И, знаешь, я видел, как они расцветали! Собственными глазами. И Ясумаса — тоже.

— Ты как нарочно выбираешь те вопросы, на которые я пока не могу ответить, — юмеми даже поморщился. Будто моя в том вина!

Раздосадованный, я куснул кончик ногтя.

— Но ты ведь знаешь, знаешь ответы на них! Зачем вся эта игра в таинственность, Ю? Зачем скрывать что-то от меня… да и от Ясу?

— Затем, — отрезал тот. — Затем, что есть вопросы, ответы на которые могут навредить, если получить их несвоевременно. А я считаю несвоевременными любые ответы, которые человек не заработал сам.

Вот ведь злодей! Ну ладно…

— Намекаешь, что нам с Ясумасой следует вернуться в подземелья и бродить там до тех пор, пока не решим все загадки? Пока не выясним, что это за цветы, почему у меня возникают странные ощущения… кстати, они не всех затрагивали, как мне показалось!

— Господин Татибана — весьма целеустремлённый молодой человек, — лёгкая усмешка шмыгнула по губам юмеми, словно мышка, нырнувшая в норку. — Когда твой друг увлечён чем-то, ему не страшны никакие наваждения, он не замечает даже то, что обычно ему мешает. Ведь господин Хранитель Младших Записей плохо видит, не правда ли? А под землёй не споткнулся ни разу. Какие уж тут наваждения, когда перед внутренним взором лишь одно… точнее, одна!

Я улыбнулся. Всё-то ты примечаешь, всё-то знаешь — ещё бы откровенничал!

— Тогда хоть подскажи, раз кому-то требуется, чтобы мы до всего доходили самостоятельно! — я ожидающе взглянул на собеседника. — Почему меня преследовали эти, как ты их назвал, наваждения? Ведь у меня тоже… была цель, — добавил я слегка смущённо.

— А это потому, — строгость в голосе юмеми не вязалась с тёплым выражением глаз, — что ты не способен собирать себя в единое целое, подчинённое основной цели, как это делает твой друг. То отвлекаешься, то забываешься. Впрочем, у этого есть и хорошая сторона. В отличие от господина Татибаны, ты замечаешь детали, относящиеся к делу лишь косвенно, или не относящиеся к нему вовсе, но от того не менее значимые.

— Как спуск в подземелье, — кивнул я.

— Вдобавок, — продолжал юмеми, — ты невероятно чуток. Особенно к тому, что принято считать чудесами. Редчайшая чувствительность. Помнишь, я тебе говорил об этом? Вера в чудо порождает само чудо… Налей-ка мне ещё чайку, если можно!

Застигнутый врасплох просьбой ханьца, с милой улыбкой протянувшего мне чашку, я чуть не намочил его рукав и тотчас же вспомнил о предстоящем омовении. Неплохо бы поспешить! Являться к императору в том замызганном виде, который даже Ю не красит, было бы чрезмерным пренебрежением к этикету.

— Если с трапезой мы покончили, можно захватить чайник и посуду в купальню, — предложил я. — Только не вздумай усыпить меня, как тогда, когда я потерял заколку! Слышишь? У нас нет на это времени.

— А я только размечтался, — язвительно заметил тот, поднимаясь с места. — Дай, думаю, усыплю беззащитного, ни о чём не подозревающего мальчика! Ах, какая досада…

— Если тебе неймётся, разрешаю усыпить меня после приёма, — я сладко зевнул, потянулся и встал. — Если не засну сам, что сомнительно. Последние три дня сильно меня измотали. И, чует моё падкое на чудеса сердце: это только начало…

Мы едва успели избавиться от следов пребывания под землёй, как явился мой слуга. Отмоканием в бочке пришлось пренебречь — и некогда, и вода не настолько горячая, чтобы это приносило хоть какое-то удовольствие. Да и места для двоих маловато. То ли дело у ханьца дома!..