Радужная Нить

— То, что произошло, даже неожиданностью не назовёшь. Нет, Кай. Я чувствовал, с самого начала. С первого дня нашей встречи. Но ты никогда не говорил мне, что я не такой, как другие. Понимаешь? И словечком не обмолвился! Даже во сне. Вёл себя, как ни в чём не бывало. Вот я и подумал, что ошибся, и усомнился в собственном чутье… нет, знании! А теперь, когда ты ни с того, ни с сего… знаешь, сказанное тобой словно нить моей жизни перерезало на две части!

Ничего себе! Что же я сказал? Точнее, какой смысл несли мои слова для Ю?

— Я сильно тебе навредил? — осторожно спросил я.

— Едва ли. — Он пошевелился, впервые за весь разговор. Приходит в себя! — Прости, неудачно выразился. В ближайшее время умирать я не собираюсь. Но жизнь — та, которую привык считать только собственной, нравилась она мне или нет — эта жизнь завершена. И оттого немного… больно.

— Но разве эта боль не возвещает начало новой жизни? — с ожиданием посмотрел я на него. Мой собеседник кивнул и поднялся с места.

— Идём, мы непозволительно задерживаемся. Обещаю: скоро ты узнаешь всё. Во всяком случае, больше, чем захочешь.

Звучит устрашающе! Что ж, после случившегося буду осторожнее в расспросах. Я тоже встал на ноги. Неужели сделалось светлее? Надо поспешить.

Я поднял фонарик, и мы быстрым шагом двинулись к замку, изящной преграде на нашем пути к рассвету.

Трепет и смиренная почтительность, пронизывающие весь облик юмеми, когда тот склонился до земли перед Сыном Пламени, не имели ничего общего с теми дрожью и безысходной покорностью судьбе, что на полпути к дворцу взяли верх над обычной насмешливой отчуждённостью этого таинственного человека. Воплощение сановного благолепия, выгодно подчёркнутое игрой света от нескольких огненно-жёлтых фонариков на стенах. По виду и не скажешь, какие колкие замечания предстоит мне услышать на обратном пути.

Исподтишка налюбовавшись на беспримерное зрелище, достойное столичных подмостков, я быстро глянул на императора из-под канмури, тень от которой надёжно скрывала моё лицо. Шестнадцатый Правитель Алой Нити, верховный жрец Пламени смотрел на юмеми слегка рассеянно, будто видеть сего ничтожного человека было скучной необходимостью и делом, которое следовало завершить как можно скорее, чтобы отправиться на долгожданный отдых. Не обладай я пониманием истинного положения вещей, непременно бы обманулся! Интересно, кому он пытается заморочить голову? Мне — едва ли. Значит…

— Дозволяю вам занять места напротив меня.

Первые сказанные императором слова рассекли прохладный воздух приёмных покоев, словно ледяной ветер, свистящий в голых сучьях.

Мы коснулись лбами циновки тончайшего плетения и переползли поближе к повелителю. Теперь нас разделял лишь маленький столик с неизменными сластями и фруктами.

Заводить разговор было исключительным правом императора, который не торопился навстречу беседе, а с прежним равнодушием переводил взгляд с меня на юмеми и обратно. Это напомнило недавнее одевание и Дзиро, мечущегося между двух господ. Нелепое сравнение, признаю, но почему-то пришло на ум.

— Я благодарен тебе, Хитэёми-но Кайдомару, за верную службу.

Обычно после такого или награждают, или велят уйти из жизни. Я снова склонился в низком поклоне, по-прежнему безмолвно.

— Полагаю, младшему брату давно уже пора следовать по стопам старшего, вкушая по дороге сладкие плоды заслуженных почестей. — Правитель испытующе посмотрел на меня. Не поднимая глаз, я пробормотал что-то о великой, но совершенно незаслуженной чести внимать сим благосклонным словам, которых одних вполне достаточно, чтобы сделать мою семью счастливейшей на всём острове Ва,[42] да что там Ва — во всей могучей Империи! Правитель, как и положено, отмахнулся от моей бескорыстности:

— Плох тот властитель, что радует подданных лишь словами! — говоря так, он вынул из рукава алую табличку, выкрашенную соком сафлора, и с легчайшим наклоном головы подал мне. Я двумя руками принял драгоценный мандат, дарующий шестой ранг со всеми заботами и хлопотами, проистекающими из оного, и в который уже раз припал к циновкам со словами сердечной признательности. Прервав мои излияния на приличествующем месте, император перевёл утомлённый взгляд на Ю.

— Уроженец Срединной Страны Хань, что находится к западу от наших земель, не ты ли носишь имя Ю?

Я мысленно застонал. А как всё хорошо начиналось… Сейчас, вот прямо сейчас это и произойдёт! Ханец со своей проклятой улыбочкой спокойно заявит императору, что никакого имени он не носит, потому что зачем оно ему, и покатится…

Юмеми вежливо наклонил голову, на губах его расцвела знакомая до колик улыбка, исполненная младенческой невинности.

— Господин мой и повелитель, этот незначительный человек[43] счастлив сообщить вам, что как раз таким именем его и наделили.

Уф-ф. Мерзавец! От сердца отлегло! А ведь чистую правду говорит, уж наделили — так наделили!

— Раз так, — дядя слегка расслабил плечи и принял на подушках более свободную позу, — у меня найдётся для тебя одно дело. Не могу сказать, что великой важности, но…