Радужная пони для Сома (СИ)

Что со мной происходит такое? Почему так осторожно? Почему так? Она меня заколдовала, что ли, сейчас?

Мысли эти где-то на подкорке, далеко-далеко, не тревожат, а просто присутствуют, показывая, что я еще не совсем отъехал.

Я их не думаю, я просто про них знаю.

А думать я сейчас не способен. И планировать что-либо — тоже.

Она подо мной, такая мягкая, такая доверчивая… Как можно сейчас этим пользоваться?

Я и не собираюсь.

Я просто… Чуть-чуть… Немножко…

Кажется, я что-то такое говорю ей, мягким, едва слышным шепотом, прямо в губы, перед тем, как поцеловать. Опять погрузиться в нежный рот, словно в пропасть упасть, полную кайфа и сладости.

Радужка не сопротивляется, она обескуражена и растеряна. И хочет меня. Точно хочет. Я не проверяю, это даже в голову не приходит пока, слишком грубо…

Я просто знаю.

Ее пальцы в моих волосах, машинально сжимаю обе ладони и фиксирую по обе стороны от головы. Мне хочется полного погружения. В нее.

Сейчас.

Девочка, я хочу в тебя. Хочу до конца… Пожалуйста… Сейчас…

Голова отключается совсем от покорности, согласия… Такого никогда не было со мной… Это впервые… Такой кайф…

Ты — это кайф, моя нежность и сладость…
Ты — моя боль и горячечный бред.
Круг не покинуть и как оказалось,
Вход туда есть, а вот выхода нет
И мне не надо, ты веришь? не надо
больше путей и дороже витрин.
Ты — моя нежность, мой кайф и награда
В круг, что очерчен, за мною иди.
Я тебя встречу и мелом волшебным
Круг тот замкну, купол брошу на нас.
Будем вдвоем под одним большим небом
Плавно кружиться под свадебный вальс…

Неожиданный толчок в бок, мокрый нос в лицо, визг с обиженным скулежом!

Да блять!

Резко отрываюсь от одурманивающих губ, смотрю в полные безумия и непонимания глаза Радужки.

Переход от сладкого кайфа в реальность настолько резкий, что не сразу понимаю, что случилось.

И только вторично сунутый мне в лицо мокрый нос приводит в чувство!

Псина, мать ее!

Шарик гребанный!

Неблагодарная скотина, обломавшая весь кайф!

Ебать, я его спас, я его и убью!

Глава 23

— Ты что-то давно вписки не делал, Виталь… — голос одной из сестер Васильевых звучит мягко-мягко, интимно, я бы даже сказал. И в другой ситуации, или, что вернее, в другой жизни, я бы уже повелся. Красивые девочки, эти сестренки. И отзывчивые. Мы с ними отжигали много раз, прямо есть, что вспомнить…

Но теперь разве что только вспомнить, да.

Потому что на что-то серьезнее вообще не тянет.

Смотрю на тонкую ладонь, опасно подбирающуюся к ширинке, вдыхаю сладкий аромат духов… И понимаю, в очередной блядский раз понимаю, что не вставляет.

Вот вообще.

Все на месте же.

И знаю, что, стоит захотеть, сестрички будут в моей кровати уже через час.

Знаю.

И… Не хочу. Вообще не хочу. Абсолютно.

Потому что рука не та. И запах не тот. И все не то.

И совершенно не хочется мне, чтоб эти руки и этот запах перебивали тот, что сейчас есть на мне. С утра самого, когда удалось поймать Радужку у раздевалок и чуть-чуть потрогать.

И кайфануть от этого так, что никакой секс втроем с двумя развратными зажигалочками и рядом не стоит!

Понимание этого вставляет так сильно, что даже сердце замирает.

Все эти дни, что мы с Радужкой “дружим”, это ее слово, если что, не мое, я в каком-то дурмане нахожусь, в легком кайфовом эндорфиновом бреду.

Вот как пошло оно с того момента, когда поцеловал ее на диване у себя дома, так и длится, длится, длится…

Словно затяжная прелюдия перед сексом, от которой получаешь кайф не меньший, чем от самого будущего события.

В тот день, когда Шарик, без базара, самый придурастый пес на свете, прервал нас с Радужкой на очень интересном моменте, она сбежала из моего дома с такой скоростью, словно за ней людоед-изврат гнался, из тех, кто сначала жертву жрет, а потом оставшееся на десерт трахает.

Я не стал останавливать, потому что сам слегка охерел от случившегося. От своей реакции на нее, от своего отношения к ней.

Я словно в момент превратился в гребанного принца из сказки, который хочет от принцессы только на руках ее таскать, а не трахать.

Я реально хотел ее таскать на руках. И таскал бы, кайфуя до одури…

Думаю, это тоже своего рода изврат, но мне было круто.

Она сбежала, а я еще долго валялся на диване, пялился в потолок и лениво почесывал пузо мелкого террориста, обломавшего практически стопроцентный трах.

Настроение было странным, но настрой — определенным.

Мне хотелось дойти до финала и посмотреть, что же там, за чертой.

В тот же вечер я переслал Радужке фотку, где грустный Шарик сидит перед дверями и смотрит в даль далекую.

И подпись: “Мы в ответе за тех, кого приручили”

Радужка ответила тут же, я радостно зацепился, и понеслась…

На следующий день мы встретились в универе.