Радужный город (СИ)

— Теперь понятно, почему ты не стала мне звонить. Ладно, забей. Не буду третьим лишним, — он вышел из комнаты, проследовав по тому же пути, что и Тропинин, и ботинки его издавали тот же хруст, круша жалкие остатки моей нормальной жизни.

* * *

Бокс с украшениями был вывернут, и колечки раскатились по полу, закопавшись в разбросанные вещи, осколки мебели, куски штукатурки и обоев. Как немой укор и символ всех мой несчастий, лежало на крохотном чистом пятачке пола обручальное кольцо. Простое, потертое в царапинах; когда-то я носила его с гордостью, потом по привычке, потом стала часто снимать, меняя на что-то более изысканное, и в итоге совсем забросила. Последние годы брака я даже не прикасалась к нему. Оно — замкнутый круг, в котором я пребывала. Развод стал отличным способом, чтобы его разорвать…

Почему-то сейчас из всех мужчин на земле мне был нужен живой Дима, чтобы спросить, почему он так поступил? Почему подверг опасности жизнь матери и своего ребенка? Что же за причина была, раз он, написав завещание, втравил нас во все это? Бывший муж был ленивым, эгоистом, но он не был глупым и не был безжалостным.

Чемодан я вряд ли найду в этом кошмаре. На кухне на полу валялись кучи пакетов. Один большой я и использовала в качестве временного пристанища для моей одежды, часть из которой вообще придется выбросить.

Боже, где взять такие деньги? Тут же практически капитальный ремонт нужен?! Это, считай, как в новостройку въезжать. А мебель, а техника, а игрушки… Продать эту квартиру и купить поменьше с ремонтом, чтобы хватило денег восстановить утраченное?

Слез не было, оттого было только хуже, внутри все жгло. Пакет выпал из руки, распахнув окно навстречу зиме, я уперлась руками в подоконник, глубоко дыша. Не знаю, сколько я так стояла, пока на плечи не легли теплые ладони.

— Соня, — голос Виталия Аркадьевича проник в заледеневшее сознание. — Это все пустяк. Ремонт сделают в течение недели, после того как Анатолий позволит. Тебе не стоит переживать так.

— Как мне не переживать? Неужели вы не понимаете, что такое для меня дом. Это все собиралось по крупицам. Это все… — я развела руками. — Это вся я. Я — пустяк?

— Это все лишь вещи, Софья, — пояснили мне спокойно, как ребенку.

— Значит, все же пустяк, — я была готова затопать ногами от обиды.

— Почему же ты такая глупенькая и упрямая, — он прижал меня к себе, его дыхание согрело мою щеку. — Соня, поедем домой.

— Нет, здесь, здесь еще остались вещи… и фотографии.

— Когда ты успокоишься, мы приедем, и ты заберешь все, что нужно. Я вызову клининговую компанию, они все разберут. Сейчас тут ничего нельзя трогать лишний раз.

— Зачем вам вся эта возня со мной?

Он усмехнулся мне в висок.

— Спишу это на шок. Мы говорили, о том чего я хочу, всего пару часов назад.

Я чуть отстранилась и посмотрела на него. Легкие морщинки в уголках глаз, тонкие седые нити на висках, тонкий прямой нос. Мои губы заскользили по его подбородку вверх, а руки тянули на себя за ворот пальто. Я целовала с открытыми глазами, следя за реакцией. Он же смежил веки, отдавшись ощущениям.

— Поехали домой, — почти простонал он.

— Это и есть мой дом.

— У нас есть все, чтобы попытаться сменить, условно говоря, место твоей регистрации, — прошептал Тропинин, едва касаясь губами моего лба.

— У меня есть дочь.

— А у меня есть сын, как ты знаешь.

— У меня проблемы.

— Ты не поверишь, я заметил.

— И вы хотите меня со всем этим прицепом?

— Если ты не изменишь своему характеру, своей честности, если ты будешь слушать меня и доверять мне. Если ты будешь на моей стороне, даже если не всегда будешь согласна.

— Ты не будешь помогать мне с моим прицепом и добавишь от себя еще парочку тележек, — мое сердце точно мокрая собака отряхнулось от пыли страха и забилось. Я капитулировала, и «ты» стало белым флагом моей крепости.

Тропинин чуть улыбнулся. Он все понял.

Так иногда хочется, чтобы кто-нибудь сказал, что все будет хорошо. Вот с этой самой минуты. А ведь даже если этот кто-то, доказав перед этим свою божественную сущность и дар предвидения, и скажет сии заветные слова, не поверишь…

* * *

Когда мы приехали на Фонтанку, было глубоко за полночь. Анна Александровна, не кинув в нашу сторону ни одного любопытного взгляда (а может просто я не засекла) быстро удалилась с пакетами с моей одеждой в прачечную. В гостиной на большом глянцевом столе по-царски расположился поднос с чаем, молоком, сахаром.

От еды мы с Тропининым отказались. А вот по чашечке чая распили. Еще в машине возле теплого бока Виталия, я решила, что раз жизнь «несет» меня в объятия Тропинина, и он сам того желает, зачем же я, уподобившись глупому ослу, буду отталкивать руками и ногами того, с кем мне хорошо. Мне хотелось верить в искренность того, что он сказал в ресторанчике. Вряд ли привередливая судьба подсунет мне еще один такой подарок. Тропинин не легкий человек, жесткий, жестокий, но что-то во мне тянулось к нему.