Радужный мост (СИ)

— Вы когда-нибудь были в Рановире? — осведомился незнакомый джентльмен, придерживая для Эйшелин дверь небольшой столовой, в которую ходили обедать сотрудники типографии.

— Н-нет, — она замерла, удивленная вопросом, — а где это? — Эйшелин никогда не слышала о подобном месте, но также была уверена, что совсем недавно видела название.

— О, это довольно далеко. А может быть, совсем рядом, — джентльмен улыбнулся, лицо его словно самую малость плыло, и Эйшелин вдруг поняла, что никакой это не джентльмен, а самый настоящий Кот. Беседовать с котами в цилиндре и при пенсне ей еще не доводилось. Девушка заозиралась по сторонам, пытаясь понять, обратил ли еще кто-нибудь внимание на странное явление, но люди суетились, бежали каждый по своим делам, и никто ровным счетом ничего не замечал.

— Я не сплю? — на всякий случай спросила Эйшелин и побольнее ущипнула себя за руку, но ничего от этого не изменилось.

— Нет, — ей показалось, что джентльмен оскорбился (или все-таки Кот? Эйшелин никак не могла понять: стоило посмотреть прямо — она видела человека, но искоса, самым уголком глаза, упорно виделась кошачья хитрая физиономия), — естественно, вы не спите.

— Значит, это происходит на самом деле? — дотошно допытывалась Эйшелин.

— Кто знает, что же происходит на самом деле, — Кот пожал плечами и приподнял шляпу, — мне нужно спешить. Разрешите, — он ловко выскользнул за дверь.

— Подождите! — Эйшелин попыталась удержать его, но ее пальцы схватили лишь пустоту.

— Эйше, ну вот опять ты! — Мари недовольно надула губы, — ты совсем ничего не ешь, не заболела?

— Я… не знаю, голова болит, — Эйшелин вымученно улыбнулась и потерла виски пальцами. Они сидели в маленькой столовой возле типографии, в ее тарелке был какой-то совершенно безвкусный суп, и никаких котов и джентльменов вокруг.

Эйшелин боялась ложиться спать. Она боялась снов — таких пугающе реальных и, одновременно, совершенно невозможных. Керосиновая лампа чадила и бросала на стены причудливые тени. Иногда казалось, что тени живые — они причудливо изгибались, протягивали к ней длинные чернильные пальцы и бессильно осыпались на границе очертанного светом лампы круга. Весь вечер Эйшелин рассматривала карты: новую, еще пахнувшую типографской краской, и старую, пожелтевшую и с обтрепавшимися краями. Но никакой Рановиры не нашла ни на одной, ни на другой. И все-таки название это было чем-то ей знакомо. Где же она его видела?

— Ну что же вы, милочка? Разве на этих картах можно отыскать Рановиру? — дымный след лампы сложился в укоризненную кошачью морду. Дыма стало больше, он потемнел, заклубился, а потом из него выпрыгнул изящный кошачий силуэт. Кот выпустил когти и провел лапой по разложенным картам, оставляя длинную царапину-разрез.

— А на каких можно? — Эйшелин почему-то не удивилась, словно явление кота из лампы — самое обыденное событие. Будто это происходит каждый день.