Рафаэль (прогонка)

Я открыла вложение, и мои глаза пробежались по буквам. Мои пальцы дрожали, и с каждым прерывистым вздохом мое сердце падало все глубже и глубже. Ничто не сделало твой день хуже, чем то, что твои родители доказали твою правоту.

Мой отец продал меня Сантьяго Тихуане. Они хотели смерти Габриэля.

Я знал, что он им безразличен, но это было за пределами моих страхов. Я прокрутил назад к началу документа, чтобы проверить дату заключения соглашения. Неделю назад.

Страх закрался в уголки моего сознания. Воспоминания причиняли боль. Это было все равно, что стоять слишком близко к огню, когда языки пламени лизали твою кожу, но ты не мог пошевелиться. Даже после семи лет соблюдения дистанции два человека, которые должны были принимать близко к сердцу наши с Аней интересы, причинили нам наибольшую боль.

“Маленькие девочки заслуживают наказания”.

Каждый вдох казался мне осколками стекла, режущими мои легкие.

“ Прячься, моряк. Мои легкие заледенели. “Что бы ни случилось, - сказала Аня, - сиди тихо”.

Кровать скрипнула надо мной, я задохнулась.

Я укусила сильнее, почувствовав вкус крови. Моя рука болела.

Скулит. Хрюкает.

Мои легкие сжались, старые кошмары бились о двери, стремясь вырваться на свободу. Я бы им не позволил. Я не мог им этого позволить.

Для Габриэля. Для меня.

Я сильнее впилась зубами в руку, кровь потекла по коже. Липкая. Вонючая. Теплая.

Ужас пополз вверх по моему позвоночнику. Кожа стала липкой. Я задыхалась.

Две большие руки обхватили мое лицо. Расплывчатое лицо. Его рот шевелился. Мой мозг не мог обработать его слова.

Все мое тело тряслось. Мне нужно было, чтобы кто-нибудь спас меня. Речь всегда шла о том, чтобы меня спасали. Аня спасла меня от него. Наш отец.

“ Дыши, Рейна. Голос был глубоким и мягким. Vehement. Я не мог втянуть в свои легкие ни единого вздоха. “Сосредоточься на моем голосе и дыши”. Я закрыл глаза и прислушался. “Открой глаза и дыши”.

Его лицо медленно обрело четкость. Загорелая кожа. Голубые глаза. “ Здесь ты в безопасности. Я уловила его запах. В безопасности. Он защитит нас.

Я прижалась лицом к изгибу его шеи, его тепло и сила просачивались в меня. Это было похоже на инъекцию всего, в чем я нуждалась, чтобы мое сердце наконец успокоилось. Я уткнулась лицом в его шею, в то время как его руки скользнули по моей спине, водя ими вверх и вниз, успокаивая меня.

Дьявол вытащил меня из кошмара. Мое решение было принято.

Глава Двадцатьшестая

РАФАЭЛЬ

“А

ты в порядке? Я спросил ее спокойно, хотя в глубине души во мне кипела ярость. Что-то или кто-то, должно быть, причинил этой женщине такую боль.

“ Да, ” пробормотала она, глядя куда угодно, только не на меня. “ Документ был... ” пауза, - неожиданным. Она с трудом сглотнула и выдавила улыбку. По правде говоря, я не был уверен, знала ли она об этом или нет, до того момента, как у нее случился нервный срыв.

- Семья, значит? - она попыталась усмехнуться, но получилось слишком слабо.

Это была не совсем та реакция, которую я от нее ожидал. Очевидно, она не знала о соглашении, которое ее родители заключили с Сантьяго Тихуаной. Паника в ее глазах была слишком реальной, как у призраков, которых она слишком долго прятала.

Родители продали ее. И ее, и ее сына. Одному из самых садистичных мужчин на планете. История повторялась. Сначала они продали Аню. Теперь настала ее очередь.

“Есть семьи и получше”, - вот и все, что я сказал. “Ты справляешься с людьми, которые прикрывают твою спину”.

Она кивнула, как будто поняла, и я поверил, что она поняла.

Сохраняя настороженное выражение лица, она откинулась на спинку стула, и я понял, что ей нужно побыть одной. Я не мог ее винить. Не каждый день узнаешь, что твои родители заключили контракт для тебя и твоего сына.

Поэтому я позволил это. На этот раз.

Я сел рядом с ней и допил свой кофе. Ей нужно было время, чтобы прийти в себя.

В истории Сейлор было нечто большее, чем файл, который Нико раздобыл для меня.

Это было написано во время приступа паники, свидетелем которого я только что стал. В кошмаре, от которого она проснулась, когда мы были в самолете. Как будто она подверглась насилию или стала свидетелем этого собственными глазами. Неужели этот ее ублюдочный отец использовал ее, чтобы расплатиться со своим собственным долгом?

Ни в одном досье Нико это не отражено, а он был очень скрупулезен.

Эти замечательные голубые глаза встретились с моим пристальным взглядом, и она провела языком по нижней губе, прежде чем заговорить.

- А что, если я откажусь выйти за тебя замуж? - мягко спросила она.