Рафаэль (прогонка)

После того, как зажегся свет, охранники с направленными на нас пистолетами впустили нас внутрь. Аню разлучили с нами, а нас заперли в какой-то импровизированной комнате с решетками.

Я никогда не сидел взаперти, но что-то подсказывало мне, что там все устроено аналогично.

Аня вскрикнула, когда старик ударил ее тыльной стороной ладони. Уиллоу и Аврора захныкали, по их лицам текли слезы. Последовала еще одна пощечина.

“ Пожалуйста, ” закричала я. “ Прекрати это. ” Я больше не могла молчать. Кто-то должен был спасти Аню. Это должен был быть я. Больше никого не было.

“ Заткнись, или я вытащу тебя оттуда, ” пригрозил старик. “ Двое за одного. В конце концов, я заслужила это после того, как он меня облапошил”.

Я не понял его намека. Только намного, намного позже я задумался над этими словами.

Я задребезжал решеткой. “ Оставь ее в покое, гребаный ублюдок, - взвизгнул я. Холодный пот катился у меня по спине, костяшки пальцев побелели, когда я вцепился в прутья так, словно от этого зависела жизнь Ани.

Этот ублюдок запер нас, как собак.

“За каждое гребаное слово, - пригрозил он, прежде чем снова влепить моей сестре пощечину, - она заплатит”.

Аня всхлипнула, по ее лицу потекли слезы. Я мгновенно замерла, кровь застыла в моих венах.

Губа Ани была разбита и распухла, по подбородку стекала струйка крови. Ее единственный глаз был подбит. И мое сердце, черт возьми, болело так, как никогда раньше. Это было похоже на повторение той гребаной скрипучей кровати.

Рыдание сорвалось с ее губ, и он зарычал на нее, чтобы она заткнулась, прежде чем он вернется к своим делам. Ее всхлипы затихли, взгляд стал пустым, и я поклялся, что она умерла прямо у меня на глазах. Я наблюдал, как жизнь покидает ее прямо у меня на глазах, пока он продолжал входить в нее.

Желчь подступила к моему горлу. Я не хотел видеть, но не мог отвести взгляд. Он насиловал ее.

Пожалуйста, пожалуйста, Боже, мысленно молился я. Я сделаю все. Дам тебе все. Пожалуйста, просто покончи с этим.

Я почувствовал вкус рвоты на языке. У нее был вкус алкоголя, слез и проклятой судьбы, которая надела это на нее. Тошнота и отвращение накрыли меня. Старик продолжал толкаться, удерживая ее перед собой. Его ноги поймали ее в ловушку, в то время как одной рукой он держал ее запястья вместе. Он продолжал идти, его ворчание наполняло воздух и смешивалось со всеми нашими всхлипываниями.

Аврора подошла сзади и обняла меня, уткнувшись головой мне в спину.

“ Не смотри, Сэйл, ” прошептала она. “ Это оставит след. Повредит твою душу.

Слишком поздно. Я уже был поврежден с того первого раза, когда она спасла меня. Ненависть и ярость растекались по моей крови, нарастая, пока не задушили меня. Я ненавидела его. Я ненавидела Отца. Я ненавидела их всех.

Аня перестала сопротивляться. Он победил ее. Он наконец сломал ее, и я был свидетелем всего этого. Ее агония была душераздирающей. Моя рука дрожала, и я согнул пальцы, представляя, что у меня в руке нож. Чтобы я мог вонзить его в сердце этого человека. Чтобы я мог заколоть своего собственного отца.

Еще один тихий стон вырвался, когда он снова приказал ей заткнуться. Он толкнулся сильнее, глубже. Он продолжал, в то время как каждая клеточка моего существа хотела взорваться.

Мне хотелось кричать. Я хотел прийти в ярость. Я хотел взбеситься. И я был готов, пока глаза Ани не встретились с моими.

Приказ ясно читался в ее глазах. Оставайся невидимым.

Глава Шестая

МОРЯК

Настоящее

С

сливки.

Я научился ненавидеть этот голос. Голос моего отца.

“Поплачь по мне, моя маленькая шлюха”. Холодный, жестокий шепот вторгся в мой сон. Знакомый мужской голос.

Скрипящая кровать. Пальцы вцепились в край кровати, крепко вцепившись в нее. Уродливые пальцы. Морщинистые пальцы. На одном из этих пальцев было кольцо с фамильным гербом Макхейлов.

Крик клокотал у меня в горле, но Аня сказала вести себя тихо.

Поэтому я впился зубами в свою руку. Сильно. Я почувствовал боль, в то время как от звуков у меня скрутило желудок. Я ненавидел эту гребаную кровать. Горячие, соленые слезы потекли по моему подбородку.

- Кричи, черт возьми.

Слова проревели сквозь черноту, которая угрожала поглотить меня целиком.