Рафаил

Рафаил сидел рядом с Марией, спавшей на его кровати и подключенной к капельнице с антибиотиками. Его мышцы все еще ломило после посещения врача. Гавриилу пришлось удерживать его, пока доктор осматривал ее обнаженное тело. Уриил и Гавриил прижали его к стене, когда он отказался уйти и дать врачу возможность выполнить свою работу. Когда врач коснулся запекшегося от крови и гноя перевернутого креста на груди Марии, и она закричала, Рафаил бросился на него. Его зрение заволокло красным, а внутренний гнев разрывал изнутри.

Было решено ввести в кровь Марии снотворное.

― Для ее же блага, ― сказал врач. ― Чтобы она могла исцелиться.

Рафаил придвинулся к ней и взял ее руку в свою. Нить, которую он всегда носил на своем пальце, была крепко затянута. Когда его пальцы переплелись с пальцами Марии, его грудь вновь наполнилась теплом. Он хотел, чтобы она открыла глаза. Хотел, чтобы она улыбнулась. Рафаил верил, что постоянная боль в его груди утихнет, когда она сделает это.

Рафаил слушал, как дышала Мария. Он даже не принимал душ с тех пор, как они вернулись в поместье.

― Исцелись, маленькая роза, ― прошептал он ей на ухо, ложась на подушку рядом с ней. ― Это приказ. Я не буду повторять. Ты меня поняла?

Но в ответ на это требование не было произнесено: «Да, мой господин». Не последовало повиновения. Мария была слишком глубоко погружена в сон, чтобы открыть глаза.

Рафаил провел рукой по волосам Марии. Они были слипшимися от пота и свалявшимися. Ему нужно было вымыть их. Он хотел расчесать их и высушить. Они должны пахнуть ванилью и розой. Тогда она вновь будет совершенна.

Взгляд Рафаила упал на клеймо, которое отец Мюррей запечатлел на ее плоти. Рафаил хотел провести по нему пальцем. Хотел унять ее боль. Но, в то же время, глядя на клеймо, он чувствовал, как сжимается его грудь. Не от гнева, а… с этим клеймом Мария стала такой же, как он. Она носила знак дьявола на своей груди… как и он. Как и все его братья.

Словно она была одной из Падших.

Но так же быстро, как и ощущение сдавленности в груди, возникла кипящая ярость при воспоминании о пальцах отца Мюррея в ее киске. О его руках на ее горле. Рафаил провел пальцем по ее шее. На ее плоти отпечатались следы рук, которые принадлежали не ему. Синяки и красные царапины омрачали ее идеальную кожу. Рафаил посмотрел вниз на свои руки. Они дрожали. Но когда он смотрел на них, то также вспоминал как они обхватывали горло отца Мюррея.

Рафаил облизал губы, а его член напрягся в джинсах. Глаза отца Мюррея смотрели на него, не отрываясь, пока Рафаил лишал его жизни. Рафаил вздохнул, вспоминая замедляющийся пульс священника, его посиневшее лицо… и отрезанный член, кровь от которого хлынула на пол. Джинсы Рафаила были все еще испачканы этой кровью. Но он не стал их стирать. Он вставит их в рамку и повесит на стену в своей комнате, чтобы они вечно напоминали ему об убитом им подонке.

Рафаил услышал, как открылась дверь в его комнату. Вошел Михаил, который также по-прежнему был покрыт кровью. Его руки были испачканы, и Рафаил знал, что брат не будет мыть их в ближайшее время. Михаил молча прошел в комнату и сел на стул рядом с кроватью. Его лучший друг улыбнулся и продемонстрировал клыки, которые все еще были покрыты кровью жертв. Он наверняка не преминул полакомиться своей новой коллекцией, как только они вернулись домой. Глаза Михаила были расширены от адреналина после убийств, которые они все совершили. Рафаил знал, что его глаза выглядят также.

Рафаил снова улегся на подушку. Михаил достал из кармана пузырек с кровью и, погрузив палец в открытое горлышко, начал посасывать с него кровь.

― Она будет жить? ― спросил Михаил.

Рафаил встретился с пристальным взглядом брата.

― Доктор сказал, что да. Но на ее выздоровление уйдут недели.

Михаил кивнул, после чего вернулся к поглощению крови. Дверь снова открылась. Вошли Села и Дил. Они молча прошли к кушетке у стены и сели. Села прислонил голову к спинке.

― Я устал.

Руки Дила подергивались на коленях. Он закрыл глаза, и Рафаил заметил, что тот делает глубокие вдохи. Его брату требовались часы, чтобы успокоиться после буйства. В его жилах кипело слишком много энергии. Все они с трудом возвращались из этого состояния, но Дилу было сложнее всех.

Через двадцать минут в комнату вошли Вара и Уриил. Вара вскинул бровь, оглядывая всех присутствующих.

― Похоже, мы опоздали на вечеринку.

Они придвинули стулья из обеденной зоны к кровати, с противоположной стороны от Михаила. Вара с ухмылкой на лице наблюдал, как Рафаил обнимает Марию. Рафаил еще сильнее прижался к теплому телу Марии.

― Теперь ты спокоен? ― спросил Уриил.

Рафаил кивнул. Ни один из его братьев не стал мыться. Все они были покрыты кровью и внутренностями священников. Вара открыл было рот, чтобы сказать что-то, но тут дверь распахнулась в очередной раз. Гавриил замер, увидев своих братьев. Его светлые волосы были мокрыми, и он снова был одет в свою черную одежду и белый церковный воротничок.

Гавриил придвинул для себя стул и сел рядом с Михаилом. Его голубые глаза окинули Марию, убеждаясь, все ли с ней в порядке.