Рафаил

Словно прочитав ее мысли, мужчина с ошейником открыл глаза, окинул ее жутким, хищным взглядом и бросился в ее сторону. Мария затаила дыхание, она не могла пошевелиться, оцепенев от отравившего ее кровь страха. Она пыталась дышать, найти в себе силы сделать хоть шаг. Но как только она поняла тщетность своих усилий, на шее у мужчины заметно вздулись вены, он упал на колени и, запрокинув голову, издал мучительный крик.

Мария отбежала в безопасное место у оклеенной красными обоями стены, а затем подняла глаза. И тут у нее радостно забилось сердце. Она увидела ошеломленно глядящего на нее мужчину со светлыми, вьющимися волосами. Но слезы облегчения вызвало у нее вовсе не это, а его рубашка и надетый под нее пасторский воротник. Воротник, который утешал ее так, как ничто на свете.

«Это священник».

— Пожалуйста… — взмолилась она, поймав взгляд ярко-голубых глаз. — Помогите мне, святой отец… Помогите мне.

Внезапно дверь справа от нее распахнулась, и в комнату ворвался Рафаил. Мария увидела, как он уставился на лежащего на полу мужчину. На лице Рафаила вспыхнула ярость. Он резко повернул к ней голову и, метнувшись в ее сторону, заслонил собой жмущуюся к стене Марию.

— К ней никто не подойдет, — спокойно произнес он, но в каждом его слове слышалась угроза. — Братья вы мне или нет, но если вы сделаете это, то я убью вас. Она моя.

Рафаил бросил взгляд на лежащего на полу мужчину. На мужчину в ошейнике, который теперь смотрел в его сторону.

— Попробуешь еще раз, Дил, и нашей дружбе конец.

Мужчина посмотрел на Рафаила, и холод его глаз в одно мгновение сменился глубокой скорбью. Удивительно, но у Марии защемило сердце.

— Рафаил, — светловолосый священник сделал шаг вперед.

Он что-то держал в руке. Что-то вроде пульта. Когда от приближения священника мужчина на полу вздрогнул, Мария поняла, что этот пульт, по всей видимости, от его ошейника.

— Что ты натворил?

Рафаил прижал Марию к стене своим телом. Он пытался закрыть ей обзор, и Мария невольно ощутила, как сквозь ее футболку просачивается жар от его спины. Ее окружил его запах, вторгаясь в ее чувства, словно армия захватчиков. И осознав, что это каким-то удивительным образом успокаивает ее измученные нервы, она закрыла глаза от стыда и смущения.

— Отойди, Гавриил, — пригрозил ему Рафаил.

Мария нахмурилась. Гавриил? Рафаил? Она вспомнила количество сидящих за столом мужчин. Всего их было семеро.

Семеро.

Как архангелов.

— Ты нарушил наши заповеди, — сказал Гавриил. — Почему? Зачем ты это сделал? Ты…

Тут, похоже, что-то пришло ему в голову. Он распахнул глаза и взглянул на Марию, а затем снова посмотрел на Рафаила.

— Четки, которые ты нашел, — сказал он, и Мария замерла.

«Четки?»

Гавриил подошел еще ближе. Рафаил попятился к Марии, пока не прижался к ней до предела. Под тяжестью придавившего ее тела ей было трудно дышать. Но меж тем, Мария заметила, что рядом с Гавриилом Рафаил не был так напряжен, как с другими.

Он ему доверял. Рафаил доверял этому священнику.

— Откуда взялись эти четки, Раф? Скажи мне.

Гавриил подошел так близко, что без труда мог разглядеть за широкой грудью Рафаила Марию. Он прикрыл глаза. Казалось, что он изо всех сил борется с каким-то охватившим его сильным чувством.

— Волосы.

Мария не могла не уловить в его голосе мучительной печали.

— Ее волосы…

Девушка взглянула на свои длинные, теперь уже чистые и расчесанные Рафаилом волосы. Что имел в виду Гавриил?

— Рафаил… они узнали об этом твоем пристрастии.

Рафаил ничего не ответил. Мария опустила глаза, не понимая, что происходит. После того, как Рафаил заслонил ее спиной, у нее перед глазами предстали его отметины, которые она заметила, когда он мылся в душе, но теперь уже вблизи и без помех. Увидев его изуродованную спину, Мария почувствовала, как у нее все похолодело внутри. Его плоть вся была усеяна красными шрамами. На ней буквально не было живого места. Его лицо и грудь казались безупречными, но спина… На ней будто концентрировались все несовершенства Рафаила, собранные в единый апофеоз увечий. Мария задумалась, какие ужасы прошлого скрывают эти грубые шрамы и алые рубцы.

Мария снова ощутила волну сочувствия, пробудившегося в ней, когда она увидела его в душе. Оно обрушилась на нее с такой силой и стремительностью, что девушка с трудом подавила желание коснуться его шрамов ладонью.

«Они совсем как у меня, и как раны Христа».

Как только ей в голову пришел этот образ, она взглянула на его сережку в форме перевернутого креста. На Крест святого Петра. Символ смирения и героического мученичества. Но ни то, ни другое не имело никакого отношения к текущему в его жилах злу. К душащей его душу жестокости. Но шрамы от ударов хлыста… боль, которую он, судя по всему, вытерпел… Зачем кому-то было причинять ему такую боль?

Марию переполняли эмоции. Так было всегда. Она не могла смотреть на страдания другого человека. Даже этого человека… мужчины, который хотел убить ее.