Рафаил

Как только Рафаил поднял руку — еще одна молчаливая команда, Мария остановилась. Он встал со стула, и его обтягивающая рубашка натянулась на мускулистой груди, продемонстрировав его подтянутую фигуру. Склонив голову, он внимательно рассмотрел ее чистое лицо. Не сводя с нее глаз, Рафаил обошел ее кругом. Мария почувствовала слабость в ногах, но терпеливо ждала, пока Рафаил вдоволь насмотрится.

— Сядь на стул.

Мария сделала, как ей велели. Рафаил прошел в другую часть комнаты и открыл выдвижной ящик. От одной мысли, что же будет дальше, у Марии забилось сердце. Что, если он прикоснется к ней? Если начнет свои игры? Если причинит ей боль и прямо сейчас лишит ее невинности?

Но когда Рафаил повернулся, у него в руках была всего лишь расческа. Он подошел к ней сзади и с неожиданной нежностью провел щеткой по влажным волосам. Раз за разом Рафаил распутывал каждую прядь, пока все волосы Марии не были тщательно расчесаны. Все это время Мария не смела пошевелиться. Она ожидала секса и грубости. Но никак не нежности. Это смутило ее больше, чем все, что происходило до сих пор.

Рафаил достал фен и начал сушить ей волосы. Горячий воздух подействовал на нее расслабляюще. У Марии поникли плечи, и она начала проваливаться в дремоту. Девушка впала в какое-то пограничное состояние между сном и явью. Откуда-то издалека она услышала, как выключился фен, и почувствовала, как по ее свежевымытым волосам скользнула щетка. Она проснулась лишь тогда, когда сильные руки прижали ее к теплой, крепкой груди. От соприкосновения тел Мария вздрогнула и, поняв, что оказалась в его объятиях, впала в панику. Она попыталась высвободиться, но Рафаил лишь положил ее на в стоящую центре комнаты кровать.

— Спи, маленькая роза, — прошептал он с нежностью упавшего на водную гладь перышка. — Пора спать.

Мария попыталась противиться сну, но, в конце концов, поддалась низкому, убаюкивающему голосу Рафаила. Беспрекословно повинуясь его приказу, она закрыла глаза.

***

Сквозь густую пелену сна проник звук церковных колоколов. От знакомого успокаивающего церковного звона Мария проснулась и потерла глаза. Настало время утренней молитвы перед завтраком. Мария хотела откинуть тонкое монастырское одеяло, но оно оказалось слишком тяжелым. Поморгав в полутьме, Мария сонно огляделась вокруг. Сердце забилось быстрее. Окружающая обстановка была ей совершенно не знакома. Она помотала головой, и в памяти понемногу начали всплывать события последних двух дней. Священники, клуб, удушение… Рафаил.

Рафаил.

Мария вскочила с кровати и оглядела комнату. Она понятия не имела, который сейчас час, но небо за большими окнами было еще черным. Сначала Мария не слышала ничего, кроме громко отдающегося в ушах стука собственного сердца. Затем до нее донесся шум воды.

Она повернулась и направилась в сторону ванной. Дверь была немного приоткрыта. Заглянув в узкую щель, Мария уставилась в огромное зеркало. В комнате было холодно, и стекло не запотело. Увидев в отражении Рафаила, девушка почувствовала, как у нее екнуло сердце. Рафаил стоял голый, спиной к ней. Она прищурилась, стараясь не обращать внимания на участившийся пульс. Всю спину Рафаила покрывали отметины. Вся его оливковая кожа была повреждена и усыпана красными рубцами.

В ней пробудилось какое-то странное чувство родства.

«Совсем как у меня…» — прошептал у нее внутри предательский голос.

Сердце Марии преисполнилось сочувствием, и она не могла не задуматься, откуда у него эти шрамы. Поэтому он такой? В его жизни произошло что-то страшное, что сделало его таким?

Рафаил начал поворачиваться, намыливая под холодной водой свои темные волосы, и Мария отпрянула назад. Она почти увидела его пах, и у нее вспыхнули щеки. Девушка попятилась от двери, пока не уперлась в край кровати. Но тут ее внимание привлек донесшийся из коридора скрип половиц. Под входной дверью блеснула тонкая полоска света. Мария услышала позади себя шум воды, и не успела она передумать, как ноги сами понесли ее к двери.

«Не пытайся сбежать… или будешь наказана… невыносимая боль…»

В голове у Марии отчетливо прозвучало предупреждение Рафаила. Но дверь и раздававшиеся за ней звуки манили ее к себе. Рафаил не хотел, чтобы она шумела. А это значит, что рядом были люди.

Люди, которые могли помочь ей.

В этот момент страх пересилил все ее чувство монашеского долга по отношению к находящемуся в душе грешнику. Слова настоятельницы мигом вылетели у нее из головы, и верх взял инстинкт самосохранения. Контроль над ситуацией захватила прежняя Мария — измученная и истерзанная девочка… и она умоляла ее бежать. Чтобы больше не быть той девочкой. Беспомощной заложницей, которая не сопротивлялась, а лишь ждала смерти.