Рафаил

Губы Марии раскрылись в ответ на это требование. Он взглядом призывал ее посметь отказаться. Но, прежде чем она встретила его убийственный взгляд, она взяла в руки свое белое платье и медленно потянула его вверх по стройным бедрам.

― До талии, ― жестко приказал Рафаил, когда Мария остановилась.

Она сглотнула, но стала поднимать платье еще выше, сантиметр за сантиметром, пока легкая ткань не собралась на ее тонкой талии. Кожа Рафаила запылала, когда он увидел ее такой обнаженной, в то время как она так послушно выполняла его приказы. Его пах напрягся, когда он увидел ее киску, выставленную напоказ. Его рука крепче вцепилась в ее волосы. Глаза Марии были устремлены на матрас под ней, но его тело начало пылать от одного взгляда на ее тело.

Мария дарила тепло. Ее прикосновение овеяло теплом его лицо.

Он же был холодным. Ему всегда было холодно. В Чистилище всегда были только стужа, боль и крики. А не тепло, мягкость и улыбки. Он жил в темноте и стылости. Это создало его и воспитало.

Тьма была его сущностью.

В горле Рафаила зародилось рычание. Ему не нравилось то, что она делала с ним. Мария заставила его потерять контроль над собой. Ему нужно было вернуть его. Он должен был поставить ее на место и сделать так, чтобы это больше никогда не повторилось.

Маленькую розу нужно было проучить.

Рафаил намотал остальную часть ее волос на другую руку, пока она не оказалась перед ним с раздвинутыми ногами, а его руки держали ее волосы, как веревки. Наматывая их все туже и туже, пока его кисти не оказались у кожи ее головы, он использовал свою хватку на ее волосах, чтобы приподнять ее голову.

― Посмотри на меня.

Мария посмотрела. Рафаил медленно покачал головой.

― Ты ослушалась меня, маленькая роза. Ты назвала меня по имени. Дотронулась до моего лица. Ты стала слишком дерзкой.

Глаза Марии расширились… а ее дыхание участилось, и грудь покраснела.

― Нет… ― зашипел он, понимая, что она благосклонно реагирует на его резкость и агрессию. Это заставило его легкие сжаться сильнее. Она должна была испугаться. Должна была бояться его гнева.

Рафаилу хотелось только одного ― наклонить ее голову вниз и заставить ее прелестный ротик обхватить его член в наказание, отсасывая так сильно, чтобы его яйца сжимались от мучительного наслаждения. Но это доставило бы ему слишком большое удовольствие. Сейчас он должен был наказать ее. Должен был вырвать ее из-под своей кожи.

― Ты понимаешь, что ослушалась меня? И вызвала мое недовольство?

― Да, мой господин, ― прошептала Мария, и ее голос был кротким.

Ее покорность только усугубляла ее воздействие на него.

― Ты понимаешь, что за такое поведение придется расплатиться? ― раздраженно спросил он.

Щеки Марии запылали.

― Да, мой господин.

Ее голос охрип от предвкушения. Рафаилу потребовались все его силы, чтобы не застонать при звуке ее притягательного нежного голоса.

Очень медленно Рафаил выпустил ее волосы из своих пальцев, пока у него не получилось освободить достаточно места, чтобы лечь на кровать. Намотав тонкую прядь волос на каждую руку, чтобы контролировать ее движения, Рафаил лег на спину.

― Забирайся на меня.

Он тянул ее за волосы, словно это были поводья лошади. Мария подалась вперед, пока ее колени не оказались прямо над головой Рафаила.

― Дальше. Колени по обе стороны от моей головы. Я хочу, чтобы твоя п*зда была прямо над моим ртом. И это последний раз, когда я повторяю тебе что-то. Больше не смей выказывать свое неповиновение.

Рафаил сильнее дернул Марию за волосы, чтобы показать ей, что он говорит серьезно. Вскрикнув, Мария подалась вперед, ее лицо охватила стыдливость, а нервный румянец покрыл каждый сантиметр ее кожи. Ее волнение только усугубляло ситуацию. Она разжигала и без того бушующее в нем пламя. Но он не мог остановиться. Ему нужно было почувствовать ее вкус, она была нужна ему на языке.

Когда она замерла, а ее киска оказалась прямо над ртом Рафаила, он сказал: ― Ты опустишься к моему рту. И примешь то, что я дам.

Он услышал затрудненное дыхание Марии.

― Ты не будешь двигаться, пока я не разрешу. Не будешь шевелить руками. Будешь держать их вдоль тела. Можешь кричать.

Рафаил позволил ей не спеша усвоить эти правила.

― И я хочу слышать каждый миг твоего наслаждения. Ты поняла?

― Да, мой господин. Поняла.

Он не контролировал себя. Не мог успокоиться. Им управляли его нужда и эта женщина. Не убивай ее, твердил он себе, в тот момент, когда его руки зудели от желания лишить ее жизни и избавиться от странных чувств, овладевших им. От нее, ее голубых глаз и теплой ладони на его щеке.