Рафферти

— Ничего, с ним все будет в порядке, — заверил ее Рафферти. — Так сказал доктор. Я, пожалуй, пойду.

— Можете поесть и выпить чашку кофе, если уж пришли. Все равно ужин испорчен. — Она пожала плечами, но ее злость прошла.

— Нет, не хочу. Большое спасибо, мэм, но…

— Меня зовут Мартой. Снимите пиджак — он у вас в крови, умойтесь и приведите себя в порядок. Доктор сказал, что вам нужно успокоиться, если вы не хотите, чтобы у вас снова началось кровотечение. Пойдите умойтесь, а я пока накрою стол.

— Ну что ж, есть так есть! — Рафферти улыбнулся, и Марта только теперь как следует его рассмотрела. Она обнаружила, что он очень молод (вероятно, моложе ее), что у него милые карие глаза и очень хорошие белые зубы, что его иссиня-черные волосы спускаются низко на лоб, что у него вовсе не смуглая кожа, как можно было ожидать, судя по цвету волос, а очень тонкая и очень белая, и румяные щеки.

Рафферти согласился поужинать, а позже Джеймс Деэни, присоединившийся к ним, чтобы съесть тарелку супа, уговорил его остаться переночевать. Тут же выяснилось, что Рафферти все равно негде провести ночь — как раз утром в этот день его выселили из меблированных комнат. Он не только переночевал, но и остался жить в комнате Стива, пустовавшей с тех пор, как брат Марты поступил на службу в военно-морской флот.

Дня через два Деэни устроился куда-то ночным сторожем, а неделю спустя Рафферти снова вернулся домой основательно избитым, с синяком под глазом и с выбитым зубом — он опять участвовал в какой-то демонстрации.

Марта была дома одна, когда пришел Рафферти. На этот раз она не застала знакомого врача, а другого Рафферти не разрешил ей позвать. Марте пришлось самой помочь ему раздеться, умыться и лечь в постель; она перевязала его и, сидя рядом, меняла согревающие компрессы на его распухшем лбу. Девушка немножко всплакнула, а позже, когда измученный юноша погрузился в глубокий сон, долго сидела у постели, разглядывая его и испытывая к нему безграничную нежность и любовь. Но была ли это любовь?

Раны Рафферти скоро зажили, и Марта быстро забыла о своих переживаниях в ту долгую, одинокую ночь. Через несколько дней он встал с постели, а еще через неделю устроился работать на бойню. Он остался жить у Деэни, теперь уже в качестве квартиранта и уносил на работу приготовленный Мартой завтрак.

Через четыре месяца они поженились. Вполне вероятно, что женитьба Джона Кэрола Рафферти на Марте Деэни была единственным крупным событием в его жизни (если не считать смерти родителей и пребывания в приюте), не предусмотренным замыслами, намерениями и планами. Собственно, и для Марты оно явилось в какой-то мере неожиданным.

Старина Джеймс Деэни уходил на свои ночные бдения в шесть тридцать вечера, проводил на дежурстве двенадцать часов и возвращался лишь на следующее утро. Таким образом, Марта и Рафферти все длинные вечера проводили вдвоем. Рафферти работал в дневной смене, но смена начиналась рано утром, и поэтому к пяти он уже приходил домой. Девушка, ее отец и молодой квартирант ужинали, потом Деэни одевался и, поцеловав дочь, уходил на дежурство. Марта убирала со стола и мыла посуду.

Вскоре Рафферти стал ей помогать, вытирал тарелки, после чего шел гулять или читал в гостиной. Иногда они усаживались друг против друга за обеденный стол и играли в карты.

Все началось примерно через месяц после того, как Рафферти поселился у них.

Отец уже ушел на работу, Марта мыла посуду, а Рафферти ей помогал. За ужином они много шутили и сейчас чувствовали себя прекрасно. Получилось так, что Рафферти протянул руку за полотенцем, собираясь вытирать ножи и вилки, но Марта успела завладеть им первая.

— Уходите, — заявила она. — Сегодня я сама все сделаю.

Рафферти, посмеиваясь, продолжал тянуться за полотенцем, но Марта спрятала его за спину.

— Будет вам, — попросил он. — Отдайте!

— Попробуйте отобрать!

Рафферти, продолжая смеяться, попытался схватить полотенце, но девушка отскочила от него и обежала вокруг стола. Рафферти все же догнал ее, и они принялись барахтаться. Марта была высокого роста, нисколько не ниже Рафферти, но худенькая и изящная, и, конечно, не смогла с ним справиться. В конце концов ей все же удалось вырваться и, задыхаясь от смеха, с растрепавшимися волосами, она умчалась в гостиную.

Здесь юноша и поймал ее. Продолжая бороться, они упали на кушетку, и Марта вдруг затихла, молча и серьезно глядя на Рафферти. У него тоже пропало желание возиться. Он почувствовал сквозь тонкое платье теплоту ее тела, поднял голову и взглянул девушке в глаза. Губы Марты были полураскрыты, горячее лицо покрыто румянцем смущения. Повинуясь порыву, Рафферти склонился над Мартой и прижался губами к ее губам. Девушка обвила его руками и крепко прижала к себе…

Так продолжалось недели три-четыре. Однажды в четверг, часов в десять вечера, когда они, обнявшись, лежали в неосвещенной комнате на кушетке, домой неожиданно вернулся старик Деэни. (Он ушел с дежурства на собрание членов агностического общества, об этом узнали на работе, и его тут же уволили.)