Рагнарёк

Один с копьем в руке сидел на престоле своем, звавшемся Хлидскьяльв. Копью имя было Гунгнир. Один озирал Асгард, Мидгард, Ётунхейм и Железный лес. Два ворона, Хугин (мысль) и Мунин (память), облетали мир и рассказывали ему о том, что видели. Вот каркнули что-то, и Один гневное лицо оборотил к Железному лесу.

В самом начале, в дни, когда бездну заливала кровь Имира, Локи был Одину сводным братом. На крови побратались они и в одной лодке плыли по кровавым волнам. Теперь Один устанавливал вселенский порядок, а Локи нарушал его. Боги знали, что три чудища опасны, а будут еще опаснее. Один послал за ними Хермода ясного и Тюра, бога охоты. Двое перешли радужный мост Биврёст, соединяющий Асгард с другими мирами, пересекли реку Ивинг и в темном краю хримтурсов разыскали обиталище Локи. Схватили трех детенышей-чудищ, принесли и бросили к подножию Одинова престола. Волчонок разевал пасть. Змея свернулась в кольцо. Хель сине-черная стояла недвижно, вперяясь в повелителя богов.

Один приступил к делу. Двоих вышвырнул вон из Мидгарда. Змея – тогда еще змейка, – тускло блестя, падала, падала и упала наконец там, где чёрно светился океан, окружавший Срединные земли. Вытянулась и поплыла, качаясь на волнах. А потом не то канула, не то нырнула и пропала с глаз. Боги радовались и хлопали в ладоши.

Хель метнул Один могучей рукой в темную землю холодных туманов. Она летела прямая, как копье, как остроносая стрела, сорвавшаяся с тетивы: вниз и вниз, девять дней падала в свете солнечном, лунном, звездном мимо спешащих колесниц Солнца и Луны, мимо еловых верхушек, а потом и корней, сквозь бессветные мари и топи Нифльхейма, поверх холодного тока реки Гьёль – в Хельхейм. Там суждено ей было править мертвецами, которым не посчастливилось пасть в битве. То был край теней. Мост через Гьёль был золотой, а ограда ее новых владений – железная. В темном зале высокий престол ждал черное, синими подтеками покрытое существо, ждал богиню, чудовищное дитя, и на черной подушке ждала корона из белого золота. Жемчуга и лунные камни были в ней как застывшие слезы, а горный хрусталь – как иней. Хель надела корону, взяла рядом лежавший скипетр, и мертвые наполнили зал, словно нетопыри на шепчущих крыльях, бесплотные, бесчисленные. Неулыбчивая, Хель приветствовала их. Они принялись кружить вокруг нее с тихим свистом. По ее слову внесены были блюда с призраками мяса и плодов, кувшины, где призрачный мед и вино шли по краю призрачной пеной.

А что же волчонок? Волки рыщут в чащобах разума. Люди слышат в темноте вой, яростную музыку, торжествующую перекличку многих голосов. Невидимые, на быстрых и тихих лапах волки мчат сквозь лес под черепом Имира, под каждым черепом. Там, в мозгу, тоже щетинится шерсть и жадно тычется клыкастая морда, почуяв кровь. Свет костра или полной луны отражается в глазах, ярко горящих из темноты. Люди уважают волков, уважают близость и тепло стаи, хитрое искусство погони, мудрую глотку, воем и рыком доносящую весть. У Одина в Асгарде было двое ручных волчат: сидели у ног, а он бросал им мясные объедки. Волки – свободные чудища, но волки же – прародители собак, служащих охотнику и дому, человека избравших вожаком. Люди и боги сходились в стаи, загоняли и истребляли стаи волчьи. Может, однажды охотники взяли волчат из логова, убив их отца и мать. Кормили мясом, поили молоком, отучали от воли. А может, сидел волчонок на краю лесной прогалины и выл, а какая-то женщина подобрала его, накормила и приручила. Но и сейчас собаки воют, глядя на луну.

Бог Тюр был воин и охотник. Вместо плаща на голове и плечах носил волчью шкуру, и над бородатым его лицом слепо глядела мохнатая оскаленная волчья морда. Один не мог сразу решить, как избавиться от волчонка Фенрира, и Тюр сказал, что возьмет его к себе, будет кормить, а может, и приручит, чтобы с ним охотиться. Фенрир заворчал из глубины глотки и прижал уши. Тоненькая девочка, рано узнавшая войну, не могла понять, почему всеведущий Один попросту не уничтожил волчонка со змеей, раз они были так злы, и мерзки, и враждебны асам. Но Один, конечно, уничтожить их не мог. Была и над ним сила – та самая, что правит этим причудливым сказом. Сила решила пока сохранить жизнь детям Локи, поэтому боги могли лишь пытаться обезвредить их. Тюр знал все о диких тварях и думал, что понимает волчонка. Взял его с собой в Мидгард, кормил, бегал с ним по лесам. Вместе они играли, и Тюр думал, что со временем вместе будут и охотиться.