Рагу из лосося

— Нет, не успею. И я никуда не поеду. Все равно… Какой теперь смысл… А ты чего тут один?

— Я? Я играю. Репетирую и… немного сочиняю музыку. Дима об этом не знает. Так что ты меня не выдавай, хорошо?

— Хорошо. Я тебя не выдам.

— Ри, очень хорошо, что ты сюда пришла. Я давно хотел с тобой поговорить, да все не было подходящего момента…

— О чем?

— Поговори с Димой! Может, ты сумеешь как-то на него повлиять. Понимаешь, с ним происходит что-то не хорошее, и уже всем это заметно. Он стал совершенно другим. Психует, орет по малейшему поводу. Мы все привыкли к его истерикам, особенно в рабочей обстановке, но это нечто другое. Я никогда не видел его таким психованным! Иногда он выглядит просто больным. Пару дней назад он разбил один хороший инструмент. Просто взял гитару и расколотил о стену, представляешь? При чем по пустяку! Вчера он ударил одного человека, парня… Музыкант, зашел к кому-то из ребят. Так Димка выпихнул его за дверь и дал в морду. Парень хотел дать сдачи, но ребята его удержали, объяснили, что Дима в последнее время не в себе. И еще одна странная вещь — он дрожит от малейшего шума. Вздрагивает, если кто-то подходит к нему со спины. Не дай Бог тронуть его за плечо, если он отвернулся. Он устраивает дикую истерику, а потом выскакивает из студии, и насовсем. Вся работа коту под хвост. И никто не может с ним сладить. У ребят впечатление, что он чего-то жутко боится. А работы уже никакой нет. Он ничего не понимает, делает все не то… хватает не настроенный инструмент, потом от себя отшвыривает… Не поет… Даже не разговаривает… Либо молчание, либо крик. И ничего третьего. Мы сначала думали, что у него неприятности, связанные с тобой. Ведь все знают, как сильно от тебя любит. Мы думали, может, вы поссорились, или еще что… Мало ли как бывает в жизни. Пытались говорить с Вал. Евгом, но он ответил, что с Димой все в порядке, просто он переутомился на гастролях, и это скоро пройдет. Но все это прозвучало как-то неубедительно. А потом случилось самое страшное. Я никому об этом еще не рассказывал, только вот сейчас, тебе. Я случайно зашел в туалет, одна из кабинок была заперта. Когда я вошел в соседнюю, то услышал, как Дима разговаривает по мобильному телефону, в запертой кабинке. Знаешь, с кем он говорил? С Домиником!

Я почувствовала себя так, как будто мне на голову упала чугунная плита весом в тонну. И разом раскроила череп. Кажется, даже руки начали дрожать. Это было слишком ужасно, чтобы быть правдой! Так ужасно, что у меня захватило дух! Так ужасно, что… Я постаралась, чтобы голос не дрожал:

— Ты не ошибся? Может, ты просто не расслышал?

— Нет. Он называл его по имени — Доминик. Он несколько раз повторил это имя.

— О чем был разговор?

— Они договаривались о встрече. Дима нервничал…

— Что произошло потом?

— Я незаметно выскользнул из туалета, стараясь, чтобы меня не было слышно. Через несколько минут вернулся Дима, злой, как черт, бросил пару резких слов музыкантам, сел в машину и уехал. Больше он в студию не возвращался. Ребята подождали его некоторое время и разошлись. А я остался поиграть — время ведь оплачено. Ри, я не хотел тебя так расстроить, но… Но я должен был тебе это рассказать! Именно тебе, понимаешь? Ты знаешь, как я отношусь к Диме. Я восхищаюсь его талантом. Когда я это услышал… Я недолго здесь, но прекрасно знаю, кто такой Доминик и для чего к нему ездят… Ри, скажи, вы ведь не ссорились, правда?

— Правда.

— И ты не ушла от него?

— Нет.

— Тогда зачем? Почему? Я просто не понимаю… Ты не думаешь, что все может начаться сначала, Ри? Он ведь погибнет, после лечения… Я слышал, что он лечился… Ты ведь что-то сделаешь, правда? Ты ведь не дашь ему погибнуть? Ты не допустишь, чтобы он опять… Ри!

— О Господи, да ничего я не знаю! Я… мне… знаешь, мне пора идти.

Я выскочила из студии, пробежала несколько шагов и прислонилась к какому-то дереву, росшему во дворе. Ноги подкашивались и голова мутилась. Это было более, чем страшно! Более, чем больно! Более, чем… Доминик был самым страшным именем во всей эстрадной тусовке. Самым страшным чудовищем… Я боялась этого человека. Каждый раз, случайно сталкиваясь с ним, я намеренно отводила глаза.

Доминик был негром, черным, как смола, иностранцем по паспорту, но жил в России столько лет и так говорил на нашем языке, что все считали его русским. Доминик объездил весь мир, подолгу жил во Франции, Италии, Америке, Бразилии, Колумбии… В Москве у него был какой-то бизнес (точно не помню, какой) для прикрытия. Последним его гражданством было американское, и американский паспорт придавал ему большой вес. Доминик был очень богатым человеком, любителем красивых женщин с любым цветом кожи и постоянным посетителем светских тусовок. И Доминик снабжал разнообразными наркотиками желающих эстрадных звезд.