Рагу из лосося

— Дома. Я звонил ей до того, как ты подошла к моему столику. И потом, за это время я хорошо изучил ее привычки. После смерти Сваранжи она, кроме работы, никуда не выходит. Даже в магазин за продуктами. Продукты покупает ее подруга. Вообщем, Машка на месте. Я уверен.

Телефон зазвонил, когда мы отъехали достаточно далеко от центра. Отвечая на звонок, Алекс расцвел. Резким рывком остановил машину:

— Извини, мне нужно срочно уехать. Я не могу терять времени! Мне позвонили… Понимаешь, мне очень плохо, я… уж как-нибудь постарайся доехать сама!

— Ну ты даешь! Что же это такое?

— Извини! Так получилось. Мне плохо, я должен ехать…

— Что, Доминик освободился?

— Да. Я должен ехать. Я не могу… пожалуйста….

— Ладно. Высади меня хотя бы возле метро. Чтобы я доехала, если не остановлю машину.

— Я тебе завтра позвоню. Хорошо?

Когда я вышла, Алекс развернулся и помчался на такой скорости, что если б на дороге находился хоть один гаишник, то Алексу не хватило бы денег на его новый клип. Как я и думала, я даром проторчала на перекрестке, потеряла минут тридцать и дождалась темноты. Машины не хотели ехать в далекое Алтуфьево! Плюнув со злости на все, я поплелась к метро. Когда я все-таки доехала на Дмитровское шоссе, было без двадцати десять. Я вынырнула из освещенного метро в темноту.

Дом, в котором обитала нужная мне Клеопатра, представлял из себя современную двадцатичетырехэтажную башню, и я нашла его без труда. Приблизившись к парадной, я вспоминала слова Алекса: «Первая парадная справа, когда ты только подойдешь к дому. Там был кодовый замок, но потом его кто-то сломал. Так что парадная открыта, можешь идти смело. Седьмой этаж, квартира 78. Выйдешь из лифта, дверь прямо». Я остановилась возле подъезда в ярко освещенном квадрате и посмотрела на часы. 21. 45. Разумеется, подруга давно уехала и мне нет смысла ждать. Собираясь с духом, я огляделась. Дом возле шоссе. Небольшой широкий пустырь с остовом детской площадки. За ним — масса домов. На пустыре никого нет. На двух лавочках возле подъезда тоже никого нет. За лавочками — что-то типа самодельной автостоянки, на которой несколько машин. Все ярко освещено. Внезапно фары одной из машин вспыхнули и погасли, и, резко сорвавшись, машина тронулась с места, взяв просто ненормальную скорость! Шума было столько, что я не могла не обратить внимания. А, разглядев, застыла на месте, как вкопанная. Это был красный спортивный автомобиль Алекса Назарова. Тот самый шикарный автомобиль, в котором я ехала сорок пять минут назад!

Лестничная площадка на седьмом этаже была ярко освещена. Свет горел в бронированном тамбуре слева. Дверь квартиры 78 выглядела обыкновенно. Я нажала кнопку звонка. В глубине раздалась громкая трель. Никакого ответа. Подождав, я снова нажала звонок. Второй ответ — тишина. Удивленная, я оперлась плечом о дверь, и… скрипнув, дверь поддалась вперед. Квартира была открыта. Похолодев, я ступила в освещенную прихожую… Я оказалась в небольшом коридорчике. Прямо передо мной была закрытая стеклянная дверь (очевидно, в комнату), за которой было темно. Слева — двери в ванную и туалет, и ярко освещенная кухня. Заглянув в кухню, я обнаружила, что там ярко горит свет, на столе, на деревянной дощечке, разложены котлеты, рядом — приготовленная сковородка. Все это были признаки явного присутствия людей. Дверь в комнату справа была открыта и в комнате тоже горел свет. Я почувствовала, что все внутри меня леденеет, превращаясь в липкие застывшие комки ужаса. Мерзкого тошнотворного ужаса, обхватывающего, как щупальцами, мое горло. Я толкнула дверь дрожащей рукой и переступила через порог.

Она лежала на полу, пытаясь уцепиться за стену, а в глазах застыл такой ужас, от которого мне захотелось выть по — звериному. Все замелькало пятнами — полная женщина в нелепом халатике с зелеными цветами, неестественно черные волосы, белое лицо…

— Помо… хр… х… — захрипев, она протянула ко мне вторую руку… Из ее горла вырвались хрипящие звуки с громким чудовищным свистом.

— По… ги… тех. хр. хр… х…

Она пыталась позвать на помощь. В ее горле по рукоятку торчал нож. Взмахнув рукой, она указала на нож. Ее страшные глаза смотрели на меня с мольбой. Она ползла ко мне, хватаясь рукой за стену. Еще живая… Внезапно глаза женщины почти вывалились из орбит… Из горла вырвался свистящий звук… На пол, на мои ноги хлынул поток черной крови, заливая халат, пол, стены, все вокруг… Это был простой кухонный нож с деревянной рукояткой. Дернувшись всем телом, женщина упала на спину. Из огромной раны (я и не представляла, что рана настолько огромна, ее горло было перерезано, а нож торчал посередине) хлынул поток черной крови… Ее глаза остекленели… Женщина была мертва.