Рай, ад и мадемуазель

По дороге домой он задумался. Язык и губы саднило. За ужин некоторые согласны стоять на паперти, но лизать… Да уж, жизнь полна сюрпризов.

Когда Кристофер вошел в квартиру, Клаус через увеличительное стекло изучал фотоотпечатки.

— Что случилось? — спросил фотограф, посмотрев на соседа.

— Восхитительный секс на роскошных простынях.

— А что с голосом? — Клаус рассмотрел рот Кристофера через лупу. — У тебя опухли губы!

— Мадам заставила себя лизать!

Немец опустил увеличительное стекло.

— Эта женщина съест тебя и косточек не оставит.

— Пускай сначала спонсирует мой модный дом. Жислен сказала, ее супруг может это сделать.

— Тогда ты должен быть на седьмом небе от счастья. — Клаус налил им по бокалу вина.

— Как думаешь, она правда создаст для меня дом? Или мне суждено всю жизнь проводить эротические примерки в зеркальных cabines?

Фотограф пригубил напиток.

— А ты говорил, что не будешь спать с кем-то ради карьеры!

— Вторая коллекция тебя либо спасет, либо погубит, — предупредила Жислен Кристофера в следующее воскресенье. — После того как я одобрила первую, ты обязан работать еще лучше, чтобы укрепить репутацию.

Британец кивнул. Они лежали на скомканных простынях, отдыхая после любовных утех. Мадам де Рив приготовила эротический обед из четырех блюд: начала с amuse-bouches из нежных поцелуев и hors d'oeuvres[76] из прикосновений и объятий, затем добавила жаркий entrée[77] и завершила tarte aux citron[78] — едкой критикой карьеры.

— Первой коллекцией ты заявил о себе. Вторая должна показать, что твои модели актуальны и своевременны. На этот раз включи несколько роскошных бальных платьев.

— О боже! — застонал Кристофер. — Мои клиентки не ходят на балы.

— Неправда, мы ходим! Вынуждены — ради мужей. — Жислен прикурила и с остервенением затянулась. — Узнай о француженках побольше, если хочешь одевать их!

Юноша поглядел на свою покровительницу и вздохнул.

— Стараюсь, Жислен.

— Дорогие бальные платья с вышивкой — неотъемлемая часть женского гардероба и дополнительный доход для дома.

— С вышивкой? — снова застонал модельер.

— Перестань! Это ведь не обязательно цветы и птички! Можно вышить, например, политические слоганы или граффити. Представь себе роскошное платье с прелестной аппликацией «Долой все!» на юбке. Это мятеж, протест в духе хиппи!

Юноша кивнул. Жислен умела одним штрихом делать все умопомрачительно модным.

В январе во всех домах прогремели весенние коллекции. Владельцы магазинов, покупатели, журналисты, фотографы, стилисты и модели наводнили город, заняв лучшие номера в лучших отелях: «Скрайб», «Георг V» и «Риц». Столики в ресторанах уровня «Тур л'Аржан» и «Максим» бронировались за несколько месяцев. Магазины «Сакс», «Орбахс» и «Б. Альтман» «покормили» экономику Франции. Они платили по пять тысяч долларов, чтобы увидеть коллекцию. И при этом давали гарантию, что купят хотя бы одну toile и один эскиз, которые потом будут продаваться в магазинах по всей Америке. Иногда приобретенные модели даже шили из настоящей французской ткани: почти кутюр с намеком на французскую цену.

Во время показов коллекций Париж становился шикарной модной меккой для посетителей. И — сумасшедшим домом для тех, кто создавал это волшебство.

Дома часто не пропускали на свои показы работников малоизвестных модных изданий, считая этих журналисток не более чем помехой. И тогда по женским щекам рекой текла тушь. Для них невозможно было придумать большего унижения.

К редакторам «Вог» и «Харперз базар», напротив, подлизывались: их имена всегда красовались на табличках, прикрепленных к спинкам позолоченных стульев в первом ряду. Журналисты из изданий поскромнее теснились как могли и лишь изредка видели моделей на подиуме.

В это время в «Куполь» на Монпарнасе не было отбоя от модных клиентов.

— Если не покажешься здесь вечером хотя бы дважды, то официально ты не в Париже, — поведала Саманта Кристоферу и Клаусу, когда они ужинали в оживленном ресторане в воскресенье перед Неделей моды.

Знаменитости часто приезжали за полночь. Анук Аме заметили за столиком на террасе: актриса яростно расчесывала волосы, а ее обворожительный молодой спутник читал газету. Известные на весь мир модели забегали выпить бутылку воды или съесть салат — и мчались на следующую встречу. Фотографы вроде Ричарда Аведона или Дэвида Бэйли приходили насладиться парижской атмосферой, потом возвращались в завешанные белой бумагой студии.

Узкие проходы «Куполь» превращались в подиумы: манекенщицы бегали от столика к столику, в гардероб или к телефонной будке вместе с посыльным в униформе.

— Чтобы твое имя было на слуху, нужно заставить мать выкрикивать его весь вечер, через каждый час, — сказала Саманта, наблюдая за моделями.

Целую неделю все питались лишь черным кофе и вином. Когда несколько сотен владельцев магазинов и журналистов из Америки уехали обратно в Нью-Йорк, у закупщиков уже имелся план на собственные осенние коллекции с парижских эскизов, а «Вог» и «Харперз базар» наметили выпуск толстых «номеров с коллекцией» на сентябрь и март.