Рай беспощадный

Бросился в сторону канонады и уже через пару сотен метров заметил товарища. Присев на колено в тени кокосовой пальмы, он целился куда-то в сторону расселины. При виде Макса резво развернулся, наводя на него карабин, затем выругался:

— Блин! Чуть тебя не прибил! Вот нафига так резко выскакивать?!

— Ты что здесь делаешь?

— Да вы все свихнулись — бегаете по поселку глаза выпучив, забыв про все на свете. Готы, которые выскочили за баррикаду, к кораблю побежали. Я не успел всех успокоить. Пристрелка все равно нужна — влево заметно косит на приличных дистанциях. Двоих уже здесь снял, но одного не до смерти — в ногу попал. Вон за тем рифом он спрятался. Пойдем добьем? У него лук — с двух сторон надо зажать, а то стрелу получить неохота. А ты чего весь в крови?! Чем-то ранили?!

— Снаряд попал…

Макс развернулся, зашагал в указанном направлении. На ходу перезаряжая оружие, Олег не прекращал сыпать вопросами:

— А ты почему здесь? Тоже за этими гнался?

— Нет. За Люцем.

— О! И как он?!

— Больше никуда не убежит.

— Туда собаке и дорога. Хорошо что догнал — проблем наделать мог.

— Да. Хорошо.

— Ты справа обходи, а я слева. Он на две стороны отстреливаться не сможет — главное, не высовываться резко.

Предосторожности оказались излишними — гот был мертв. Забравшись на плоский скальный выступ, он разлегся в луже крови.

Хмыкнув, Олег ткнул его стволом карабина, пригляделся, удивленно произнес:

— Странно — я ему всего лишь в ногу попал, а он помер.

— Бедро ты ему пробил. Похоже артерию задело. Он почти сразу кровью истек. Вон как мышцу разнесло.

— А я дурак караулил его! Ловкий гад — мало того, что через баррикаду перелез, так еще и лук со стрелами не бросил. Ну что Макс — пошли в поселок?

— Нет. Ты подежурь пока здесь, на скалах. Вдруг в кустах еще прячутся. На корабле охраны не осталось — даже если одиночка доберется, то захватит.

— В одиночку не уведет.

— Зато поджечь может.

— Ладно. Ты прав. Постою тут. Но ты там про меня не забудь. Народ пришли, чтобы корабль ближе к нам перетащили. Если вон в ту протоку его завести, можно до самого берега дотянуть.

* * *

На подходе к поселку Макс едва не пристрелил собаку. Псина выскочила из кустов, виляя хвостом с таким неистовым усердием, что было непонятно — почему он при этом не отвалился. Она скулила и повизгивала, жалуясь на невзгоды и одновременно демонстрируя высочайший уровень радости от встречи с таким замечательным человеком. Не понимала, что едва избежала смерти — от неожиданности тот сразу вскинул револьвер.

Клички всех поселковых собак Макс не помнил, и поэтому обратился к собаке неопределенно:

— Барбос — жив? Я думал вас всех готы поубивали. Ну пошли за мной — напоить тебя надо.

Радостно взвизгнув, собака начала описывать круги, нетерпеливо косясь в сторону баррикады — идти в одиночестве она побаивалась, хотя звериное чутье подсказывало, что власть поменялась. В противном случае не рискнула бы выбраться к человеку.

Мусы на прежнем месте не было — лишь россыпь стрелянных гильз осталась. Макс направился за штаб — там кричали в десятки глоток, и, похоже, кого-то били. Не успел и половины пути преодолеть, как бы остановлен — навстречу выбежала Дина, схватила за руку, умоляюще затараторила:

— Максимка! Останови их! Я не смогла! Я сейчас не могу ничего! Прекрати это! Ну пожалуйста! Так нельзя! Вы ведь не такие!

— О чем ты? — не понял он. — Где Муса?

— В хижине он! Я его перевязала! С ним Эн сейчас! Прекрати это! Ну Мааааксим! Там!.. Они там такоооое устроили!!! Они звеееери!!!

— Ну пошли.

Переступая через трупы готов и островитян, Макс обошел штаб. На площадке между хижиной Эна и баррикадой увидел толпу — похоже, здесь собрались почти все. Сгрудившись полукольцом, народ наблюдал за чем-то интересным — Макс не видел, что там происходит, но крики ужаса и боли слышал прекрасно.

Расталкивая людей, протиснулся сквозь толпу, замер, ошеломленно уставившись на открывшееся зрелище.

Готы были сильными ребятами и далеко не все умерли на месте. Толпа, вырвавшаяся из ям, всех раненных и избитых согнала сюда, а теперь завершала начатое. Макс подоспел к окончанию кровавой забавы: восемь трупов, окровавленный песок, и две последние жертвы.

Оба гота выглядели плохо. Одного ухитрились забросить на колья, что топорщились поверх баррикады — три деревяшки проткнули его насквозь, показавшись из спины. Но он продолжал шевелиться и постанывать, да и кровь почти не текла — долго так может протянуть.

Со вторым дело обстояло не лучше: пара бывших смертников держала его за руки, а Рыжий очень неторопливо распарывал ему живот, «работая» трофейным ножом. При этом он злорадно посмеивался и нецензурно комментировал страдания жертвы. Гот, похоже, от боли и шока уже ничего не соображал — пуская слезы, безумно таращился сквозь своего палача, время от времени громко вскрикивал и что-то бессвязно кричал на непонятном языке.

— Ты что делаешь, урод?! — ошеломленно выдал Макс.

— Сейчас вытащу из этого ниггера весь ливер и буду его водить как собачку на поводке — за кишки, — заявил Рыжий, не обратив внимание на оскорбление.