Рай без памяти (илл. А. Иткина)

Оливье в своей обычной доверительной и скромной манере изложил новости. Они были не из приятных, но, как заметил заглянувший в кабинет во время нашего разговора Онэ, вполне типичных для рудничного лагеря. В шахте «Эльза» вагонеткой с углем раздавило рабочего. Шахтеры потребовали немедленного исправления уклона пути; вмешались стражники. В столкновении были убиты и тяжело ранены несколько человек. Четверо уже умерли в местной больнице. На лесоповале и в открытых карьерах медного рудника понизилась выработка. В каменоломнях нашли заваленный камнями труп убитого провокатора или информатора, как их здесь называли: он уже три дня назад исчез из барака. Блок-боссы вместо плеток вооружились стальными прутьями. Формально их нельзя было упрекнуть: я запретил плетки, а не телесные наказания, и они тут же меня перехитрили. Трудно быть комендантом-гуманистом, да еще в лагере с территорией, почти в два раза превышающей освенцимовскую.

Онэ с каменным выражением чиновничьей послушливости положил передо мной списки информаторов — несколько страниц, мелко исписанных ровным писарским почерком, — перечень кличек и лагерных номеров. «Кто работает непосредственно на Бойла?» — поинтересовался я. Онэ с деланным недоумением пожал плечами: не знает. Я сунул списки в стол, что позволило Онэ, уходя, елейно заметить: списки, мол, должны храниться в сейфе и никто в лагере, кроме меня и его, не должен знать об их существовании. Через секунду он вернулся и доложил, что в приемной ожидает вызванный мною Джемс.

Он и сейчас глядел на меня волк волком, даже отросшие его волосы по-волчьи топорщились. Письмо отца он прочел внимательно, вглядываясь в каждую букву, даже на свет посмотрел.

Где написано? — спросил он.

У меня в номере. Думаешь, подделка?

Нет, просто я знаю цвет чернил в «Омоне».

Все еще не веришь?

Чему? То, что ты связан с Сопротивлением, я знал еще в Городе. Но в степень твоей искренности — прости...

Я оставил яд реплики без внимания.

Содержание письма мне известно. Ты должен связать меня с руководством подпольщиков.

Ничего я не должен. Совет отца — это еще не приказ комитета.

Тогда я сказал, подчеркивая каждое слово:

В ясный день друзья улыбаются, юноша.

Джемс качнулся на стуле, заметно побледнел и вскочил.

Как ты...

Отзыв! — гаркнул я.

Он сник и тихо, еле слышно ответил:

Улыбка друга радует и в ненастье.

Улыбки я не увидел, но на этом пароль и отзыв уже не настаивали.

Когда и где? — спросил я.

В заброшенной каменоломне у Голубой рощи. Там есть заросшие бурьяном карьеры. А вот когда... — Он задумался.

Сегодня.

Лучше завтра. Трудно собрать всех за один день.

Начнешь работать с Онэ. Не спускай с него глаз. Я подозреваю его в работе на Бойла. Связи с Городом у него нет, но он будет ее искать. Единственный телефон у меня в кабинете. Следи в оба, когда меня нет.

Хорошо.

Узнай по всем секциям, с кем связан Бойл во время его инспекций? Кто из администрации навещает его? Мне нужны клички и номера к встрече с комитетчиками.

Хорошо.

Я вызвал Онэ:

Этот юноша — сын моего друга, редактора. Я хочу облегчить его жизнь. Введите его в курс дела, Онэ, и не ссорьтесь.

Онэ переминался с ноги на ногу, с сомнением поглядывая на Джемса.

Мне нужно кое-что сказать, комендант.

Говорите. Джемс теперь наш работник. И запомните: Джемс, а не триста двадцать семь дробь шестнадцать.

Вы заменили всех шоферов и возчиков. Мне бы хотелось сохранить одного.

«Ищет связи с Городом», — подумал я. В глазах Джемса прочел ту же мысль.

Командует патрулем связи Дональд Мартин. Сообщите ему.

Он говорит, что все уже укомплектовано.

Подумаем. Как зовут вашего протеже?

Тик.

«Еще один провокатор. Не выйдет», — злорадно подумал я и сказал вслух:

Отпуска пока отменяем.

Мне потребуется только один день, комендант.

Когда.

Я сообщу.

Подумаем, — повторил я, а подумал о том, что никакого отпуска Онэ ни в коем случае не получит. Тогда у него остается только телефон, и ловушка захлопнется.

Впрочем, у меня был еще один тест, как любил говорить Мартин, однако я не сообщил о нем даже Джемсу. Тест был рискованный, и в случае неудачи все могло окончиться с трагическим для нас результатом.