Рай для грешников

Голодная зыбь засасывает всё глубже, такая бездна и холод, а пещера несётся и кружится, как же выбраться, и нужно обернуться, но что-то не так.

И вдруг просветлело, отворилась каменная дверь за спиной. Катёночек, нас отпускают, я иду к тебе. Прочь, прочь отсюда.

А силуэт совсем не страшный, и вовсе не Носорог, а Джокер, кивает по-доброму. Но что за игра теней в старом зеркале?

Вот оно!

СПИНОЙ К НИМ ЛУЧШЕ НЕ ПОВОРАЧИВАТЬСЯ.

Едва заметное, но такое опасное движение, увернулся я чудом – удавка лишь ожгла правое ухо.

Ах ты, чудище поганое!

Огонь и грохот – огромная тень разлетелась в клочья. Мрак рассеялся. Трупное зловоние стёрлось, вытесненное пороховой гарью.

И расступились стены, и открылся путь. Я поднялся по каменным ступеням, белый свет ослепил на миг.

В левом виске Носорога зияет алая дырка, он повалился бревном. В открытых глазах – ни боли, ни удивления: он даже не понял, что умер.

Подхватив девочку, опускаю на крыльцо.

Бу-бум. Бу-бум.

Но почему же лица так размыты? Ах да, очки, куда они подевались?

– Носорог, он завалил Носорога!

И прут через толпу свирепые морды. Безликие молодые люди расступаются перед ними – и страшилы враз пропадают из виду. А вежливые люди вдруг выше ростом; подпрыгивая, они мне приветливо машут.

И голоса из толпы.

– Надо же, он замочил Носорога.

– Беспредельщик!

– Да брось ты, наш человек. Захотел деваху – и отбил, всё по понятиям.

– По понятиям? Это же хомячок, только что в очках был.

– Где, где очки, не вижу? А вот пистолет различаю отчётливо.

– Какой нахер хомячок? Матёрый профи, а очки для маскировки напялил. Технично подобрался – и р-раз!

– Да, братцы. Хомячка замочить – уже круто. А Носорог-то был кримом. А крима завалить может – кто? Только герой!

И толпа скандирует:

– Слава герою!

– Слава герою!

И динамик ревёт:

– Слава герою!

– Герою – слава!

Господи, прости меня.

Глава 3. Наш человек

– А вот и наш герой, – Ратников широко улыбается.

– Искренние поздравления, – Вараксин обеими руками трясёт мою ладонь. – А чего смурной-то? Герои должны быть радостными. У-у-у-у. Понятно.

– Реквием по Носорогу? Туда ему и дорога, – Белый встретился со мной взглядом. – Здесь другая проблема из-за него. Понимаешь, о чём я?

– Как не понять.

– Обезглавить банду – такое не прощают. На тебя открыта охота.

– М-да. И стоило городить огород с этой Зоной? – сказал я.

– Ты прав. Человечество криминал-free не состоялось.

– Да уж. Хотели как лучше… – сказал Вараксин.

– Кстати, как тебе наш сектор? – спросил Ратников. – Не пожалел?

– Я хотя бы попробовал.

– И ведь получилось. Ты всё провернул, как надо. Любо-дорого смотреть, – Ратников щёлкнул пальцами, высветился экран.

…Ага, иду сквозь толпу, уже без очков. Показался Носорог, в его сторону не смотрю. Отделившись от толпы, тот идёт к подъезду. Съёмка с левой стороны, девочка в кадр не попадает.

Резко сворачиваю вправо; нагнав Носорога, выхватываю «Беретту» – огонь!

Дую в ствол и, перешагнув через труп, презрительно сплёвываю:

– Кто ещё хочет комиссарского тела?

Камера открывает улицу, видно, как толпа отхлынула.

Господи, неужто это я? И почему не видно девчонки?

– Стоять, суки! Бо́шки разнесу! – крутанув пистолет по-ковбойски, стреляю в воздух.

Люди смотрят на меня с опаской. С опаской и восхищением.

– Как в кино, – сказал Белый. – Пятый раз смотрим, никак не налюбуемся.

– Ну? Разве ты не крепкий орешек? – подхватил Вараксин. – Пришёл – увидел – победил. С молодецким посвистом.

– Молчу. Ибо скромен, как все великие люди.

– А я скажу. Ты наш человек. Давай-ка подведём итоги, – Ратников закурил. – Первая поездка в Зону – задачу решил. Так?

– Нет ничего лучше изящно выполненной работы.

– И с сотником разобрался мастерски.

– Сам удивляюсь. Хотя… Ведь на кону была моя жизнь.

– Вторая командировка, – сказал Ратников. – И с эликсиром решил вопрос, и с планом получилось. Правильно?

– Не надо оваций. Поставьте цветы в машину.

– К тому же ухлопал Уругвая.

– Жаль, что меня не видела баронесса.

– И последнее. Носорог, – Ратников кивнул на экран. – Ты и здесь не оплошал.

– Я сам в шоке – без очков даже в стену не попадаю. Принести справку от окулиста?

– Вот видишь, и биография у тебя безупречная. Итак, мы имеем к тебе предложение.

– А точнее?

– Войти в штат нашего сектора. Тогда мы сможем тебя прикрыть.

– Не, ребята, не про меня такая жизнь. Заждались родные рукописи.

– А вот тут, батенька, мы вас и поправим, – сказал Вараксин. – Для кого ты писать собрался? Какие читатели? Они мертвы. Уж десять лет народ живёт в интернете да в телевизоре. А книги – глас вопиющего в пустыне. Или на кладбище.

– Не-а, немножко наоборот. Не понимаете вы моей музыки. Сочинительство – занятие более чем настоящее. Божественное. Сигареткой угости, Анатолий Борисович.

Он щёлкнул по дну пачки и протянул мне.

– Ведь кто такой автор? – продолжил я. – Господь бог, кто даёт начало мирам и человекам. Не было этого дядьки, и той милой дамы, – и вот явились свету. Думаете, Анна Каренина погибла? Протестую, живее всех живых. И огоньку, пожалуйста.

Ратников щёлкнул зажигалкой.