Рай где-то рядом

– А у нас ведь, Патти, ошибочка вышла. По словам Бада, миссис Элнер Шимфизл из Элмвуд-Спрингс не умерла, как было объявлено утром в программе «Обмен-Продажа», а жива-здорова. Просим прощения, друзья… Как сказал Марк Твен, «слухи о моей смерти оказались сильно преувеличены». Именно так вышло и на этот раз.

Патти со смехом крикнула Баду в аппаратную:

– Эй, Бад! Поспешил с миссис Шимфизл? Вот удивилась бы она, если б слышала! Что ж… добро пожаловать обратно в мир живых, миссис Шимфизл!

* * *

Когда объявление передали по радио, Лютер Григз был уже в другом штате, где нужная радиостанция не ловилась, и по-прежнему думал о том, как много сделала для него мисс Элнер. Что греха таить, он отсидел полгода за то, что обчистил фургон папаши и его второй супружницы, пока те были в Нэшвилле на концерте Клинта Блэка. Взял он лишь то, что принадлежало ему по праву, – охотничьи ботинки, ружье, четыре серебряных доллара с портретом Кеннеди и телевизор, который папаша прибрал к рукам, когда вышвырнул сына из дому. Но Лютера все равно судили за кражу со взломом, и Элнер прислала ему в тюрьму инжирное варенье с запиской:

Дружок, об одном тебя прошу: не вздумай делать татуировки.

Лютер мечтал о наколке: огненный меч с надписью «Храни Бог», однако ради мисс Элнер отказался от этой затеи. Среди его ровесников и ровесниц лишь у него одного не было ни татуировок, ни даже кольца в носу, а все потому, что он не хотел огорчать мисс Элнер. Эх, на похороны не успеть… Когда-то Элнер просила Лютера прийти на ее похороны, чтобы помочь нести гроб, но потом передумала, решив, что кремация веселее. Лютер расстроился: он-то мечтал, как войдет в церковь, а за спиной его будут шептаться: «Это Лютер Григз. Она в нем души не чаяла. Он ей был как сын». И все такое прочее. Наверное, после похорон он стоял бы среди ее родни, может быть даже рядом с Линдой, и всем пожимал руки. А потом его позвали бы на поминки. Как проходят похороны, Лютер знал лишь понаслышке, но уж если ему доверили нести гроб, без него нигде не обошлись бы. Раньше при одной мысли его распирало от гордости, а теперь что? Мисс Элнер умерла, и у него никого больше нет на целом свете, даже карточки мисс Элнер не осталось. Как-то летом он работал помощником дезинсектора и захаживал в красивые дома, уставленные семейными фотографиями. Фотографий своей семейки Лютеру, конечно, не надо, зато от портрета мисс Элнер в рамке он бы не отказался. Поставил бы на самое видное место, на комод.

По дороге Лютер все обдумал: нужно будет попросить у миссис Уоррен фотографию мисс Элнер ненадолго, отнести в фотостудию в универмаге «Уолмарт», и пусть там сделают копию. Жаль, нет карточки, где они вдвоем. Разве что сфотографироваться в студии, а там сделают монтаж, будто они вместе? Кстати, в сувенирном магазине, рядом с искусственными цветами, помнится, он видел очень подходящие рамки.

Счастливые времена

15:38

Пока Элнер просвечивали от макушки до пяток, она заскучала и пожалела, что не взяла у медсестры наушники. Чтобы скоротать время, прикрыла глаза и унеслась мыслями далеко-далеко, на много лет назад. Вспомнилась ей старая ферма; вот ее муж Уилл, пашет на муле далеко в поле и машет ей рукой. Элнер улыбнулась невольно при мысли о самом лучшем времени дня, когда Уилл, закончив работу, барабанил в дверь и звал: «Эй, где моя красотка-женушка?» Позже Уилл выходил из ванной и они садились за сытный ужин – мясо, свежие овощи, сладкое, – а остаток вечера вместе слушали радио или читали. Спать ложились в полдевятого, в крайнем случае в девять.

Уилл был родом из Кентукки. С Элнер он познакомился, когда колесил по стране, держа путь в Калифорнию, и отец Элнер, жена которого умерла шесть лет тому назад, нанял его на пару недель поработать на ферме. Элнер, старшая из девочек, хлопотала по хозяйству и растила младших сестренок. В те две недели Элнер кормила Уилла, но не услышала от него и пары слов, кроме «очень вкусно» и «спасибо, мэм».

В день его отъезда Элнер с отцом и сестрами сидели на крыльце. Уилл подошел, снял шляпу и сказал:

– Мистер Нотт, могу я перед отъездом поговорить с вашей дочерью?

Генри Нотт, двухметровый богатырь, кивнул:

– Конечно, сынок. Валяй, не стесняйся.

Уилл был парнишка тихий, но Элнер понравился, и она рада была, что ему приглянулась одна из ее сестер. Наверное, Герта – стройная, рыжеволосая. Или Ида – зеленоглазая красавица-брюнетка. Ей всего шестнадцать, но от парней уже нет отбоя. Элнер, рослая и крепкая, пошла в отцовскую породу; женихов у нее никогда не водилось, да в тени красавиц-сестер она и не надеялась на жениха. Однако в тот день коротышка Уилл Шимфизл – полтора метра с кепкой и пятьдесят килограммов цыплячьего веса – со шляпой в руке шагнул прямо к ней.

– Элнер-Джейн… – начал он, откашлявшись. – Как только скоплю денег на свою ферму, я намерен вернуться и попросить вашей руки. Вот что мне нужно узнать до отъезда: могу ли я надеяться?