Рай и ад. Книга третья. Рассказы перенесших клиническую смерть

Словно парализован разум. Твой ребенок захвачен, ты не знаешь жив он, не жив он. Ты знаешь, что за твоим домом будут следить. Любой твой неправильный шаг, любой звонок могут привести к необратимым последствиям. Во второй половине ночи ко мне с Краснодара приехал мой товарищ, полковник из отдела по борьбе с организованной преступностью края. Это так называемые шестые отделы, которые были созданы в восьмидесятых — начале девяностых. Спецслужбы предложили мне свою помощь. Я согласился на проведение этой операции. Мы долго размышляли, но я согласился.

Эти же спецслужбы взяли деньги в одном из банков. Была выдана соответствующая сумма денег, сто миллионов, и на трех машинах спецназа мы выехали к месту встречи. На месте встречи горная дорога на город Хасавюрт, на границе с Чечней, где была назначена встреча, спецназовцы быстро расположились в лесу с обеих сторон дороги, блокируя, готовясь к бою.

А я находился в машине, с одним из спецназовцев. Мы ожидали, кто к нам подъедет. Но прошел час после назначенной встречи, а никого нет. Второй час на исходе. Никто к нам не подъезжает. Пошел уже третий час ожидания, и вы знаете, уже стало темнеть, так уже солнышко стало заходить, и было принято решение уезжать.

Я только тронул свою машину, чтобы уезжать, на большой скорости из-за пригорочка вылетела машина. Заблокировали мою дверь. Из подъехавшей машины выскочил молодой парень, плюхнулся на заднее сиденье моей машины, у него была граната Ф-1. Он выдернул кольцо, и командует:

— Вперед! — Я говорю:

— Куда вперед? Обмен машины должен быть здесь, в месте. — Но от него я услышал:

— Я тебе сказал: вперед!

Вы знаете, что я понял? За моей спиной сидит смертник. Если сейчас отпускает он руку, три-четыре секунды, и граната взрывается. Я переехал на сторону Чечни. Возле поста ГАИ дали команду остановиться. Только остановил машину, как ее окружили вооруженные люди. Нам приказали выйти, машину обыскали. Видят, что нет денег, говорят:

— Где деньги? — Я говорю:

— Деньги я привез, но покажите мне моего сына. Я хочу убедиться, что мой сын жив и здоров!

Шел очень жесткий разговор. Они ни на что не соглашались, на мои условия, требовали свое. В конечном итоге они связали спецназовца, забрали и увезли его в плен. А мне сказали:

— Привези деньги, иначе его мы расстреляем первым.

В это время одна из наших групп работала по разным направлениям. В том числе, и в Чечне, и в Дагестане. Это была разноплановая операция. И мы вышли на начальника охраны Дудаева. Начальник службы безопасности, точнее, он был Дудаева, полковник милиции, которого лично мои товарищи знали по совместной работе. Был найден соответствующий контакт. Была встреча лично с Дудаевым. И было личное выступление Дудаева по радио о том, что это позор для чеченского народа воровать детей. Чтобы ребенок был возвращен.

И одновременно наши группы работали за этими людьми, которых привели к нам на переговоры. Потому что они… У нас было несколько встреч. После первой встречи вторая встреча была поздно ночью на одном из мостов через реку. Но когда мы приехали на эту встречу, они поставили свою машину поперек, автоматы на крышу машины, и не смогли мы к ним подойти, потому что они нам поставили условие, чтобы мы ближе не подходили. Иначе они стреляют.

Где-то час или два шли переговоры, которые также ничем не закончились. Они требовали свое, я требовал, чтобы они мне показали сына. За что я буду деньги давать, я не знаю, жив ли мой сын или не жив. Встреча была отложена на следующий, кажется, день.

В это время несколько групп уже стали следить за этой группировкой. За их передвижениями, за их квартирой. И в конечном итоге была проведена операция боевая по задержанию этой группировки. Кто остался в живых — на вертолеты, и отправили в Краснодар. Вы знаете, чисто профессионально, эта операция была проведена блестяще. Никто из спецназовцев не был убит. Но цель операции не была достигнута.

Сына не было. Для меня это было самое большое потрясение. Я кратко это все рассказываю, за неимением времени, да. Прошло три недели от этой операции, а я ничего не знал о своем сыне. Рассказ этой гадалки, конечно, для меня это было тяжелым потрясением. Что сын там с отрезанной головой. Где-то подспудно, что-то внутри мне говорило, что в этом есть какая-то моя вина. Что я не уберег сына. Я не хотел возвращаться с Чечни домой, потому там дома ждала жена. Я не знал, что я вообще ей скажу. Потому что первый вопрос будет: «где сын?» Что я скажу своим близким?

И когда мы поздно ночью вернулись уже в Краснодар, с Хасавюрта мы шли на Буденновск, на Минводы, на Краснодар, это была уже глубокая ночь, когда мы вернулись. Я сидел в этом гостиничном номере, обхватив голову руками, и думал: «ну почему? Почему это произошло в моей жизни?» Я стал вспоминать своего сына, когда он родился, когда учил его ходить, когда он подрастал. Он хорошо учился в школе, был хорошим спортсменом. И вот, нашлись люди, которые за деньги его зарезали.