Рай и ад. Книга третья. Рассказы перенесших клиническую смерть

Вы знаете, пройдет немножко времени, совсем немножко, и наше поколение исчезнет. С этой Земли мы уйдем. Мы — очередное поколение людей, живущих на этой планете Земля. Но Священное Писание нам говорит, что есть две вечности. Есть вечность с Богом, и есть вечность, которая не предназначена для человека. Она предназначена для дьявола. И у человека есть выбор. За эту короткую жизнь земную, сделать этот выбор, где ему проводить истинную жизнь. Потому что Бог не творил смерти, Он дунул дыхание жизни вечной в человека.

Вы знаете, конечно, тогда, в те годы, я об этом не знал. Я шел по жизни, рос по службе, я мечтал дальше поступить в Академию. А тут началась перестройка, нужно было в своей жизни что-то менять. Я оставил службу. На короткое время мы с женой уехали на Север, работали в Оймяконском районе. Потом возвратились в Анапу. Я начал работу сначала в строительной организации начальником отдела кадров, юристом. Потом оставил это, занялся бизнесом. Очень успешно мы занимались бизнесом с женой. В начале девяностых открыли предприятие частное, ресторан, ломбард, другие виды бизнеса. Детей я тренировал восточным единоборствам.

Казалось бы, в моей жизни все идет своим чередом, все нормально. Дети подрастают… Но в начале девяностых годов, вы знаете, общество у нас на Кавказе расслоилось по национальному признаку. Политики стали стравливать людей. Вчера мы не замечали, кто ты: армянин или грузин, или чеченец, или грек. Какая разница? Жили одной семьей. А тут… стали создаваться различные Общества: Общества греков, русских, армян, что еще больше обострило национальную рознь между людьми.

Извечный сатанинский принцип — разделяй, а потом, властвуй. В нашем городе было совершено разбойное нападение на мэра города, на Машукова Валентина Дмитриевича. Он оказался в больнице в тяжелом состоянии. Мы готовились к выборам, к очередным выборам мэра города.

Однажды вечером в нашем ресторане состоялась пресс-конференция. Нам хотелось быть первыми, безусловно, стремились к этой власти. Приехали корреспонденты с краевых газет, местная пресса. До девяти вечера продолжалось это общение. В девять часов вечера мы с товарищем выехали с ресторана, и ехали к нему домой. Мобильного телефона еще тогда у меня не было. Нужно было сделать звонки в Краснодар, чтобы заручиться поддержкой в предвыборной компании.

Когда было создано Общество русских, в Анапе, я был один из лидеров его. И у нас было желание готовиться к этим выборам. К выборам на пост мэра города. И вот, когда после этой пресс-конференции мы возвращались с товарищем домой, морозная ночь, девятнадцатое января, конечно, мы думали о завтрашнем дне, мы думали о встречах, мы думали о нашем политическом росте, о том, как мы будем возглавлять этот город… Но мы не думали о том, что через несколько мгновений вся жизнь может прекратиться. Об этом мы, конечно, не думали.

Мы не знали, что наши жизни уже заказаны. Конкуренты заказали. И когда мы заехали в двенадцатый микрорайон в Анапе, товарищ мой сидел за рулем, машина была «девятка», я сидел с ним рядышком. Он припарковал машину возле девятиэтажного дома, возле подъезда. Рядом стояли другие машины. Я уже приготовился выходить, но сзади раздались автоматные очереди. Какая-то сила выбросила меня из машины. Я упал на асфальт, на правое плечо. Ноги мои остались на пороге машины лежать. А мой товарищ раненый, окровавленный сразу упал на мое место в машине, ему деваться некуда. Одна очередь прошла рядом со мной. Он стрелял трассирующими пулями, человек. За моей спиной, если бы я лежал на спине, пули были бы, наверное, в моих плечах.

Потом, когда у автоматчика закончились патроны, в автоматном рожке их тридцать, и вы знаете, я понял, что у меня есть одно мгновение, чтобы спасти свою жизнь. Я успел выхватить своего товарища раненого с машины, мы с ним оказались в подъезде. Кто-то вызвал скорую, милицию. Товарища увезли в больницу, ему срочно нужна была операция, а я с начальником уголовного розыска, бывшим моим коллегой, Щербаковым Виктором Павловичем, который впоследствии стал начальником управления, полковник…

А тогда он подошел ко мне, видит, что я не ранен, и говорит: «ну, Виктор, ты в рубашке родился». А я говорю: «о чем ты говоришь? Мы же с тобой профессионалы. Какая рубашка? Бог меня спас!» Но вы знаете, люди как-то странно реагируют, когда им говоришь об Боге. Собралось уже много людей, из девятиэтажки вышли. Многие еще не спали. Машина наша вся в решето, машина вся пробитая. И когда я сказал, что Бог меня спас, я сказал очень громко, но люди, знаете, отворачивались, кто-то там у виска крутил, мол, после того, что случилось, он и заговорил. Ну, такие мы люди: когда тревога, ищем Бога.