Рай и ад. Рассказы перенесших клиническую смерть

Во-первых, то сидение, на котором я сидел, оно было сплющено. Спинка стула тоже была сплющена. Удар настолько сильным был, что, ну, меня вытягивали оттуда. Говорит мой зять, когда смотрел эту машину после этой аварии. Говорит: «я не мог предположить, предположить невозможно, как человек мог остаться живым! Все до того исковеркано, до того помято, что там невозможно остаться живым!»

Если машина на трак на большой скорости ударился в дверцу водителя, то ее всю скривило. Первый раз, когда я пришел, как говорится, в такое сознательное уже осознание себя самого, вот, это было осознание очень тяжелое. Это настолько было сложное и настолько было тяжелое для меня переживание, что я, фактически, я кричал к Богу. Я плакал, я не стеснялся никого, кто был в этой палате, и я просил Бога: «Боже, забери меня!»

Все время около меня были родственники. У меня такая ломка была организма, такие были тяжелые муки. Меня вроде всего выворачивало, выкручивало. Ну, я не знаю, каждая косточка у меня ломалась — вот такое состояние. Вот, я не знал, от чего это. Вот такое состояние, а я не понимаю, от чего. Я кричу: «Боже, почему это такое?» После этого я уже узнал, в чем дело, в чем причина вот такого моего состояния была. Потому что, когда я лежал без сознания, врачи сделали меня наркоманом. В полном смысле — наркоманом. Они большие дозы наркотиков давали мне, и мои родственники говорили: не давайте ему такие большие дозы наркотиков. А они говорят: если мы наркотики не будем ему давать, он от болевого шока умрет. Он не выдержит.

Вот, и поэтому они давали наркотики, и когда я пришел в себя, фактически, наркотики прекратили мне давать, и все, у меня была ломка организма. Я понимаю наркоманов. Насколько им тяжело, насколько трудно выйти с этого состояния. Вы знаете, и родственники, которые были вокруг меня, и утешали меня, и успокаивали, и держали меня. Потому что я схватывался и говорил: «я не могу! Я не могу этого терпеть всего». Вот.

Единственное, и я благодарен Господу, что Он сказал, что Духом Святым во мне, и я это услышал. Он сказал два слова: «Ободрись! Ободрись!» Больше ничего не было, я не слышал ничего. И после этого, когда Он сказал, у меня действительно получилось облегчение. Я почувствовал это облегчение. И я начал уже, как говорится, нормально выздоравливать. Я перестал плакать, я перестал просить Бога, чтобы Он меня забрал, вот, и я почувствовал, что у меня сил все больше, и больше, и больше прибывает, и я крепче становлюсь.

Врач, который пришел, и который беседовал со мной, вот, через переводчика, дочка была, и родственники были, он объяснял мне мою ситуацию, и в каком состоянии я был. Во-первых, он сказал: «я не надеялся, что когда-нибудь я услышу голос этого человека». Никакой надежды не было. Ну и, значит, он сказал, что: «у вас вся левая сторона была разбита. Ребра все с левой стороны были поломаны от этого удара. Селезенка была у вас отрубленная, левое легкое было сплющенное, и ребра прошли сквозь легкое. Вот. Внутрь, — говорит, — и как они не поразили ваше сердце, что они прошли мимо сердца, это, — говорит, — удивительно. Но они прошли насквозь легкое, ребра. Вот. — Ну, — говорит, что: мы вам ребра соединили, легкое левое вам выдули, но селезенки у вас нету. Это одно. И второе, — говорит, — почки у вас не работают». Такой сильный удар был, и вот то ли из-за удара, то ли последствия этого удара, почки перестали функционировать, и они не работали у меня.

И говорит он: «вот, я и дочери говорю, и вам, чтоб вы знали заранее, что: вам очень опасно находиться в общении с людьми. Почему? Потому что, если будет человек далеко от вас сидеть, и он будет инфекционной болезнью какой-то болеть, вы обязательно эту инфекцию подхватите. У вас никаких защитных функций организма нет. Чтоб вы знали наперед, что вы должны быть очень осторожны. И все время быть под наблюдением врача».

Второе. Он сказал, что: «вы должны знать, что эти вот почки, которые сейчас у вас не функционируют, они вряд ли будут функционировать. Они мертвы, они спят». И я многократно был на этой диализ-машине, которая очищает кровь. Это надо пять часов лежать без движения на этом столе. Вот. И очень неудобный стол там. И она не болезненная, но очень тяжелая процедура. Очень тяжелая. И очень утомительная.

«Ну и, — говорит, — еще я должен вам сказать, чтоб вы знали наперед, что фактически ходить вы вряд ли будете». Он точно не утверждал. Но говорит: «у вас сильный был удар, — говорит, — в таз. У вас, говорит, таз был, как бы, смят. Так что, — говорит, — вы очень сильно пострадали.