Рай и ад. Великая сага. Книга 3

– Ты думаешь, я такая хрупкая? Больная? Что я собираюсь завтра же умереть и ты меня потеряешь? Кстати, я не беременна.

Его поразило то, что Уилла произнесла слово, которое на Юге произносить не полагалось.

– Но я вернусь очень не скоро, – сказал он.

– Я потерплю.

– Я думал, женщины непостоянны…

Он отвернулся и снова уставился на реку; прохладный ветер трепал его бороду. Косые лучи солнца упали на волосы Уиллы, и они вспыхнули белым золотом.

– Что же эта проклятая война с тобой сделала, Чарльз?

Он не ответил.

Задетая его холодностью, Уилла почувствовала раздражение:

– Значит, мы останемся друзьями… любовниками время от времени… и это все?

Чарльз наконец посмотрел на нее:

– Да.

– Даже не знаю, как к этому отнестись. Не уверена, что мне это нравится. Я скажу тебе точно, когда ты вернешься. А пока, если не возражаешь, я бы хотела вернуться в дом Джека. Похолодало. – Она протянула Гуса его отцу, повернулась и быстро пошла прочь.

Уилла понимала, что такое проявление характера может оттолкнуть Чарльза, но ничего не могла с собой поделать. Она злилась на своего недосягаемого врага – ту боль, которую оставила в сердце Чарльза смерть матери этого мальчика. Ни доводы рассудка, ни даже большая привязанность могли так никогда и не преодолеть столь глубокую рану. Как ей с этим бороться? Только упорством и терпением. Только постоянно доказывая Чарльзу, что он может любить ее, ничем не рискуя, хотя и с некоторыми обязательствами.

Уилле было очень неприятно завершать свой визит на такой гнетущей ноте, но так уж получилось. Когда они расставались на пристани, Чарльз поцеловал ее в щеку, подальше от губ. Он ничего не сказал о том, приедет ли весной в Сент-Луис, лишь поблагодарил ее за приезд. Когда она поднялась на палубу парохода, малыш Гус все махал и махал ей маленькой ладошкой.

Пароход вышел на стремнину, Уилла смотрела, как постепенно удаляются мужчина и мальчик на берегу. Чарльз выглядел несчастным и растерянным. Точно так же чувствовала себя Уилла.

Но она не могла скрыть от себя своей любви. А значит, и не должна была сдаваться.

Впереди их ждала очень долгая зима…

Когда август подходил к концу, Чарльзу уже не терпелось отправиться в путь. Он выехал на день раньше и не жалел об этом, вот только с тоской думал о сыне. Мальчик уже называл его «па» и с готовностью подбегал, чтобы обнять. При мысли о том, что до весны ребенок забудет его и им придется знакомиться заново, Чарльза охватывала грусть. Свои чувства к Уилле он всячески старался подавить и надеялся, что после его слов она не будет рассчитывать на более близкие отношения.

Был яркий солнечный день, когда он расставался с Джеком и Морин.

– Вы должны жениться на той девушке, сэр! – на прощание мрачно выпалила ему Морин. – Она сказала, что никакого мистера Паркера больше нет, а еще – она замечательный человек!

Чарльз ответил довольно резко:

– Разъездные торговцы не очень годятся для семьи.

В первый день он уехал не так далеко, как рассчитывал. Когда после полудня он проезжал через городок Какапу в долине Солт-Крик, Дьявол потерял подкову. К тому времени, когда местный кузнец ее заменил, солнце уже начало клониться к закату. Чарльз решил остановиться в «Голден-Рул-Хаусе», который Дункан очень сильно нахваливал:

– Они совсем недавно открылись, но уже прославились по всей реке. Владелец – весьма щедрый молодой человек. Скинет тебе цену на еду и выпивку, если сам немного принял. Хотя, если он так будет продолжать, быстро обанкротится. Но пока все просто отлично.

Так и оказалось. В ресторане новой гостиницы царило шумное веселье. Хозяин, несмотря на свои двадцать лет, представлял собой одного из тех самобытных персонажей, которые придавали Западу его неповторимый колорит. Когда Чарльз зашел, молодой канзасец как раз рассказывал своим гостям длинную историю о том, как он правил дилижансом и на них напал большой отряд сиу. По уверениям юноши, он напугал индейцев громкими угрозами и выстрелами из винтовки и таким образом спас дилижанс и пассажиров.

Чарльз сел за столик напротив крупного доброжелательного мужчины примерно одних с ним лет, который представился как Генри Гриффенштайн и сказал, что он из немецкого поселения Малый Рейнланд в верховьях Миссури.

– Поэтому для друзей я Генри-немец. Сейчас гоняю повозки в Санта-Фе, а чем буду заниматься в будущем году, кто его знает.

Чарльз прожевал кусок бизоньего стейка и ткнул вилкой в сторону говорливого молодого человека за барной стойкой:

– Не думаю, что можно верить такой истории. Особенно при том количестве сиу, которое он называет. Но рассказчик он первоклассный.

– И погонщик тоже, – сообщил Генри-немец. – А еще он перевозил грузы в фургонах и вел разведку для армии. В четырнадцать лет работал в «Пони экспресс»[25] – ну, так говорит, по крайней мере.

– А почему вдруг гостиница?

– Они с Луизой открыли это место после того, как поженились в январе. Сомневаюсь, что он долго выдержит такую оседлую жизнь, – уж больно много в нем энергии. Не говоря уже о таланте молоть языком.