Рай и ад. Великая сага. Книга 3

– Хочу кое-что уточнить. – Фенуэй взмахнул опустевшей бутылкой. – Я не продаю рояли, а пытаюсь их продавать. За эту поездку сумел пристроить только один – модель «Артист», та, что на листовках. Купил торговец скотом из Эль-Пасо, жуткий тупица. Для своей жены, так она даже нот не знает, просто хотят пустить пыль в глаза. Это, пожалуй, единственный инструмент, который я продал за несколько месяцев. Хозяин выделил мне эти проклятущие земли к западу от Миссисипи, а значит, мои потенциальные покупатели не кто иные, как шулера, разорившиеся золотоискатели, пьянчуги-солдаты, краснокожие, нищие фермеры, мексикашки, шлюхи – только без обид, ладно? – и случайно подвернувшаяся жена слабоумного ковбоя. Слушай, когда ты наконец ляжешь? Я замерз.

Эштон задула лампу и прыгнула к нему под одеяло. Впрочем, каким бы старым и костлявым он ни был, его тело оказалось крепким, а рука, обнявшая ее за плечи, – неожиданно сильной. Видимо, частые разъезды закаляют, решила Эштон. Кожа Уилла приятно пахла маслом грушанки.

– Ты наверняка мог бы продать рояль здесь, – сказала Эштон. – Ну, может, не рояль, но спинет точно. Посетители вечно требуют музыку.

– Только не от Хохштайна.

– Почему?

– Старик Хохштайн ужасно религиозен. Суров как грех на людях, особенно рядом с этой старой ослицей, своей женой. А самого каждую неделю новая потаскушка ублажает. Но это его единственные отношения с дамами твоего ремесла. Уж ты мне поверь: если бы можно было, я бы пристроил его рояли в половину публичных домов Иллинойса и спокойно ушел на покой.

– Такой большой рынок?

– Работай я в Индиане или Айове, я бы жил как какой-нибудь граф или герцог. Но Хохштайн не желает иметь дел с публичными домами. Эй, куда ты?

– Хочу зажечь свет. Нам надо кое-что обсудить.

Она чиркнула спичкой, и огонек лампы осветил комнату. Эштон схватила свой голубой шелковый халат, расшитый павлинами, подарок сеньоры. Раньше халат принадлежал девушке, которую хозяйка выгнала.

Фенуэй стал жаловаться на холод. Эштон подоткнула ему под подбородок старое одеяло, приглушив звук, и снова села.

– Уиллард…

– Уилл, черт побери, Уилл! Ненавижу имя Уиллард.

– Прости, Уилл. Ты только что подал прекрасную идею, сам того не заметив. Неужели тебе не хочется дать пинка под зад этому старому мистеру Хохштайну? И самому заработать кучу денег на выгодной сделке?

– Еще как хочется, можешь не сомневаться. Я уже двадцать два года на него ишачу, как раб. Но…

– А ты готов ради этого немного рискнуть?

Уилл немного подумал:

– Наверное, да. Зависит от того, насколько велик риск и каково вознаграждение.

– Ну, ты ведь сам сказал, что мог бы жить как аристократ, продавая пианино в бордели трех штатов. А если продавать их по всему Западу?

Фенуэя словно дубинкой по голове ударили.

– Бог мой, девочка… – с трудом прохрипел он. – Да это же Эльдорадо!

Эштон хлопнула в ладоши:

– Так и знала, Уилл, что мы станем партнерами!

– Партнерами? Да я здесь и десяти минут не провел…

– Да, верно, и все-таки мы партнеры, – заявила Эштон, энергично кивая. – Мы открываем свой бизнес. Ты и правда знаешь, как делают пианино?

– Конечно. Я бы никогда не нанялся продавать то, в чем ничего не смыслю. Но где, скажи на милость, два фортепьянщика смогли бы найти сорок или пятьдесят тысяч долларов, чтобы начать дело? А?

– Мы их найдем в Вирджиния-Сити. Как только ты поможешь мне сбежать из этого гадючника.

Эштон наклонилась к нему, и грудь одного из вышитых павлинов на халате выпятилась под напором ее пышного бюста. Она первый раз ощутила дыхание Фенуэя. От него не воняло, как от большинства клиентов. Старик жевал гвоздику, чтобы освежить дыхание, и это еще больше покорило Эштон.

– Видишь ли, Уилл, у моего покойного мужа была кое-какая собственность в Вирджиния-Сити. Рудник. Теперь он принадлежит мне. Нам только нужно добраться туда, вот и все.

– Ну, это проще простого, – ответил Уилл. – Не так уж и далеко. Но я хотел бы уточнить: все это действительно правда?

– Действительно. О, постой-ка… Ты связан какими-то обязательствами?

– Ты имеешь в виду жену? Нет. Я выгнал трех, или они выгнали меня, точно не помню.

Он усмехнулся. Снизу раздался треск сломанной мебели, потом Эштон услышала визг виновного. Луис. Фенуэй не понял, почему в ее глазах на мгновение сверкнула злоба.

– Вы мне правду говорите, мисс Эштон? Ваш муж владел рудником в Неваде?

– «Мексиканский рудник».

– Ну, бывал я там. Знаю этот рудник. Большой.

– Я не стану тебя обманывать, Уилл. Документов, доказывающих мое право на владение рудником, у меня нет, а брачное свидетельство, в котором говорится, что я миссис Ламар Пауэлл, осталось в Ричмонде.

– Нам бы только добраться до Фриско, а там я знаю одного джентльмена, который сделает тебе новое. – Эштон заметила, как вспыхнули его глаза, он явно клюнул на приманку. – Но этого документа может оказаться недостаточно.

Эштон положила ладонь на вздувшегося павлина:

– О, поверь мне, я знаю способы, как убедить любого, кто начнет сомневаться…

Фенуэй порозовел:

– Красиво говоришь… Может, ты и чокнутая, но мне это нравится.