Рай милостью Божией. Изгнание

Мочевой пузырь просто разрывался, и она понимала, что уже очень скоро не выдержит, как бы плотно ни сжимала бедра. Китти, раскачиваясь взад и вперед, поглядывала на индейцев. Нет! Она ни за что не обмочится перед этими дикарями! Она помнила, что линь позволял ей сделать несколько шагов в сторону.

Она встала, и дикари подозрительно посмотрели на нее. Когда же она попыталась превратить маленькое деревце в непроницаемый заслон между собой и ими, один из них многозначительно подтолкнул другого. Это нежное тонкое деревце, конечно, не могло обеспечить ей полного уединения, но тут уж ничего нельзя было поделать, и она постаралась поднять лохмотья подола так, чтобы продемонстрировать индейцам как можно меньше интимных частей своего тела.

Она вся дрожала от унижения. Выйдя из-за деревца, девушка увидела, что вся троица внимательно и с полнейшим равнодушием разглядывает ее.

Китти опустилась на землю и, подтянув колени к подбородку, сгорбилась, пытаясь сохранить тепло от прелых листьев под ней. «Не буду больше обращать на них внимание, — решила она. — Пусть глазеют…» Неужели они считают, что этим еще больше запугают ее?

Вот только почему дикари не разводили огня, когда стало так холодно, когда над ними висело черное безрадостное небо? Может, они чего-то опасались? Боялись, что кто-то, заметив огонь и дым от костра, может прийти за ней? Папа, несомненно, уже переполошил весь форт… Но ведь пройдут долгие часы, прежде чем они поймут, что она исчезла… Да еще нужно потратить час или два на ее поиски… И потом дорога до Бунсборо… Она чувствовала, как быстро улетучивается ее мужество.

Услышав хриплый низкий голос старшего из воинов, который, судя по всему, был их вождем, она отказалась от своего намерения не обращать на них внимания. Ее мучители бросали быстрые взгляды в ее сторону, лихорадочно жестикулируя и что-то говоря друг другу приглушенными голосами. Она напрягла всю свою волю, чтобы достойно встретить ожидавшее ее впереди. «Боже милосердный! — молча молилась она, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота. — Если уж мне суждено умереть от рук дикарей, то дай мне сил смело пойти на смерть… и когда придет этот страшный час, пусть она наступит поскорее!»

Один из молодых индейцев подтолкнул локтем другого, и когда старший одобрительно кивнул, вытащил что-то из своей набедренной сумки. Он тщательно разгреб сосновые иголки и опавшие листья, очистив от них небольшое пространство, и бросил, разжав ладонь, что-то перед собой. Все они тут же наклонились, уставившись на землю, и заворчали, обмениваясь короткими фразами. Китти, скосив глаза в их сторону, разглядела предметы, которыми заинтересовались индейцы: это были маленькие, гладкие и круглые камешки — не крупнее лесного ореха. Кивнув в знак одобрения, старший собрал их в кулак и тоже бросил на землю. Все они принялись изучать их с еще большим интересом, и в эту минуту старик, вскинув голову, вожделенно поглядел на нее.

С замирающим сердцем она наблюдала за третьим, который в свою очередь зажал в кулаке камешки. Ее вдруг осенило: они бросают жребий, и главным призом в этой игре будет… она, Китти!

Девушка, обхватив покрепче колени, вся сжалась от отчаяния. Как же ей ослабить этот проклятый линь и убежать?! Но все трое постоянно бросали на нее взгляды. Если она побежит, индейцы будут преследовать ее как гончие кролика и разорвут на части. Девушка, окаменев от ужаса, взирала, как камешки в третий раз упали на землю и банкомет издал триумфальный вопль победителя.

Больше он не терял времени даром. Пока двое, оставшись на месте, с напускным безразличием пускали слюни, третий решительно направился к ней и резким рывком поставил ее на ноги. Индеец с любопытством дотронулся пальцем до ее предплечий и, наклонив голову, заглянул в ее фиалковые глаза. Китти судорожно сглотнула, когда он с таким же любопытством начал расстегивать пуговицы на платье, которое просто приклеилось к ее бледной коже.

— Нет!! — закричала она, изо всех сил оттолкнув его.

Но индеец еще крепче схватил ее за руки и, заломив их за спину, спокойно завершил начатое: обнажил ее от шеи до талии, — а выплывшая в эту минуту луна осветила рассеянным светом ее голые груди, на которых соски казались темно-розовыми бутонами.

Девушка снова попыталась отстраниться, но дикарь так крепко держал ее, что она отказалась от дальнейшей борьбы и молча стояла перед ним с гордым видом. Хотя все внутри нее кричало и плакало, она не проронила ни звука, еще раз поклявшись себе, что они не услышат от нее мольбы о пощаде и не увидят ее слез.

Лысина индейца поблескивала в холодном лунном свете, а разящий от него мерзкий запах прогорклого сала душил ее. Его глубоко запавшие глаза вдруг расширились, и он, уставившись на Китти и издав какой-то заунывный вопль, вдруг отпрянул от девушки.