Рай милостью Божией. Обретение

Но слева индейцы не выдерживали их напора: Дэниэл не знал, что происходит на правом фланге, и бросал своих людей вперед, ловко орудуя своим длинноствольным охотничьим ружьем, несшим врагу верную смерть. Роман, оглянувшись, сквозь пороховой дым увидел, что отряд Тригга рассыпался, и дикари теперь наносят удары по средней линии, занятой отрядом Джона Тодда, атакуя его и спереди, и сзади.

— Дэниэл! — заорал он, быстро выстрелив в устремившегося к нему индейца.

— Да поможет нам Бог… — прошептал Дэниэл, увидев, как беспомощно рассеялись люди Тодда.

В это мгновение перед ними возник Хью Макгэри. На нем не было ни царапины, лишь лицо почернело от пороха.

— Бун! Ради Христа, почему вы не отходите? Нас окружили индейцы!

Роман и без него все отлично видел: индейцы впереди, оценив свое преимущество, вновь бросились в атаку, с флангов и с тыла им помогали другие. Побросав ружья, они преследовали бегущих белых с каменными и стальными томагавками и ножами.

— Нужно добраться до лошадей! — крикнул Бун. — Если удастся…

Теперь каждый человек на поле боя дрался за свою жизнь. Стреляя на ходу, поселенцы прокладывали себе путь к реке прикладами. Воздух был пропитан запахом пороха и крови, его пронзали вопли и предсмертный шепот умирающих.

Роман, услышав страшный рев, обернулся: Уинфред Бурдетт, схватив индейца из племени виандотов, мощнейшим ударом перебил ему шейные позвонки и отбросил в сторону как мешок с маисом. Оливер с мертвенно-бледным лицом в ужасе уставился на отца. Когда громадный кузнец повернулся к нему, Роман понял, что вызвало такой ужас в глазах мальчика: половина нижней челюсти была начисто снесена каменным топором.

Уинфред, выкатив глаза, смотрел на своего сына и пытался что-то сказать через эту кровавую массу: Роману показалось, что у него двигается язык… Кузнец издал какой-то жуткий гортанный вопль, и в это мгновение пуля сразила его, и он плашмя упал на землю, протягивая руку к Оливеру.

Мальчик склонился над отцом. У него текло из носа, изо рта, из глаз…

— Господи… Господи… — причитал он над мертвым телом.

— Мы отрезаны! — крикнул Дэниэл. — Пробирайтесь за деревьями на запад, ребята! У Индейского ручья есть брод, бегите туда, если сможете!..

Роман посмотрел вниз с холма и увидел мешанину из людей и лошадей, предсмертная агония которых была ошеломляюще одинаковой. И он нигде не видел своего коня…

Роман поднял Оливера на ноги, вложил в руки юноши брошенное им ружье.

— Дуй на запад, малыш. Со всех ног, — сказал он.

Серая в яблоках перепуганная лошадь с дико вытаращенными глазами галопом неслась мимо них, волоча по земле поводья. Дэниэл, изловчившись, схватил их и резко остановил ее. Израил стоял в нескольких шагах от него. Он подвел к нему лошадь.

— Возьми, сынок… и скачи прочь!

Израил покачал головой. Опустившись на колено, он прицелился, выстрелил и заявил:

— Никуда без тебя не поеду!

— Я последую за тобой. Садись, тебе говорят!

Но Израил, снова покачав головой, отсыпал меру пороха и быстро перезарядил ружье.

— Отдай ее Роману. Мы уйдем отсюда только вместе.

Заметив все еще потрясенно застывшего на месте Оливера, Роман всунул ему поводья, которые насильно вложил в его руки Дэниэл. Подсаживая Оливера в седло, он приговаривал:

— Скачи отсюда немедленно, если тебе дорога жизнь! — Затем хлопнул ладонью по крупу лошади и направил ее к лесу.

Махнув отцу, чтобы тот скорее отошел, Израил снова опустился на колено, прикрывая отход Дэниэла, — и вдруг вскрикнул, отшатнулся: пуля ужалила его в грудь.

— Израил! — бросился назад Дэниэл.

Израил пытался подняться на колени, протягивая вперед руку, словно защищаясь от устремившегося к нему дико орущего шоуни, который уже поднял над головой новенький, поблескивающий сталью английский томагавк. Пока Дэниэл выбирал позицию получше, Роман, оказавшись ближе, выстрелил в индейца в упор, оглянулся и увидел, что Дэниэл поднимает на руках сына с земли. Израил смотрел на него широко раскрытыми глазами, кровь хлестала из его рта алым ручьем.

— Израил… Израил… — голос Дэниэла срывался и дрожал.

— Господи… Господи!.. — вырвался из самой глубины души Израила печальный шепот, похожий и на молитву, и на проклятие.

Дэниэл держал на руках умирающего юношу, но Израил, угасающим взором глядя, как кровавый поток уносит из него жизнь, слабым жестом дал отцу понять, чтобы тот спасался.

— Все будет в порядке, сынок! — дрожащим голосом лгал и себе, и ему Дэниэл, — ты…

Роман стал ему помогать.

Вместе они направились к лесной чаще, неся за руки и за ноги Израила. От трудно вырывающегося дыхания у юноши булькало в горле. Роман, заметив впереди индейцев, закричал, но вдруг вспомнил, что не успел перезарядить ружье. Он упал ничком, прикрывая своим телом Израила, а Дэниэл сдернул с плеча ружье и прицелился. Индеец, словно споткнувшись, пластом рухнул на землю. Оба быстро перезарядили ружья и склонились над Израилом, но уже не услышали булькающих звуков… Дэниэл встал над сыном на колени и весь подался вперед, слезы потекли по его задубевшим щекам.