Рай на краю океана

Та с трудом подавила вздох. Возможно, теперь Кура и поет лучше, чем раньше, но общаться с ней по-прежнему тяжело.

— Я ничего не понимаю в музыке, Кура. Но то, что я услышала сегодня, действительно впечатляет. Могу тебя только поздравить. Ты наверняка будешь иметь успех и в Англии. Деньги на переезд по морю и обучение в консерватории не станут проблемой. — Гвинейра тоже обняла девушку, но Кура оставалась холодной.

— Как мило с твоей стороны! — насмешливо заметила она. — Теперь, когда я добилась этого и без твоей помощи, ты, конечно же, готова поддержать меня во всем.

— Кура, это нечестно! — возмутилась Гвинейра. — Я тебе предлагала еще до замужества…

— Но только если бы я отказалась от Уильяма! Если бы мы уехали в Англию вместе… — Кура сверкнула глазами. Очевидно, она была всерьез настроена обвинить Гвинейру в том, что ее брак не удался.

— Думаешь, у тебя действительно получилось бы? — негромко спросила Марама.

Она терпеть не могла бесконечные дискуссии о том, кто прав, а кто виноват, о причинах и следствиях, которые так любили белые. Ее дочь отлично умела растягивать эти горькие бесполезные разговоры на несколько часов — и в этом Марама опять же обвиняла Гвинейру. Как бы там ни было, научилась она этому не у маори.

— Ты прекрасно поешь, но неужели и вправду думаешь, что оперные театры в Лондоне только и ждут тебя?

На лице Куры появилось выражение бесконечного возмущения.

— Я не понимаю! Ты хочешь сказать, что я недостаточно хороша?

Марама сохраняла спокойствие. Для Пола Уордена она тоже часто служила громоотводом.

— Я тохунга, Кура-маро-тини. И я слышала твои пластинки. Все великие певцы… ты наверняка можешь стать настолько же прекрасной. Но тебе еще нужно учиться.

— Я училась! На протяжении всех этих месяцев я упражнялась как безумная. Я была на Северном острове и в Австралии, мама, но я их не видела. Один рояль и ноты. Я…

— Ты научилась многому, но можешь научиться еще большему. Не ходи с этим мужчиной! Он не на пользу тебе!

— И это говоришь мне ты! Маори, которая собирается запретить дочери выбрать себе спутника!

— Я тебе ничего не запрещаю. Я…

— Вы мне все надоели! — вскипела Кура. — Я буду делать то, что захочу, и, слава богу, я ни у кого больше не обязана спрашивать позволения. Родерик возьмет меня с собой. Мы оба найдем ангажемент в Лондоне или опять сколотим труппу вроде этой и поедем в турне. Подробностей я еще не знаю. Но я не хочу твоих денег, бабушка, и не хочу твоих советов, мама! Уезжайте в свою любимую Киворд-Стейшн и пасите овец! Я буду иногда писать вам из Англии!

— Я буду скучать по тебе, — с любовью произнесла Марама. Несмотря ни на что, она хотела обнять и поцеловать Куру на прощание или потереться носами, как было принято среди ее народа, но на этот раз стоило маори приблизиться к ней, как Кура сразу же напряглась.

— Хаере ра, — прошептала Марама. — Пусть боги благословят и направят тебя на новой земле…

Кура не ответила.

— Она даже не спросила о Глории, — сказала Гвинейра, когда обе женщины, потрясенные, вышли из гардеробной.

— У нее горе, — заметила Марама. — Она напряжена. Что-то идет не так, как она надеялась. Возможно, нам не стоит оставлять ее, мисс Гвин.

Гвинейра закатила глаза.

— Как хочешь, Марама, можешь оставаться и играть роль половой тряпки. Но с меня довольно ее высокомерия, бессердечности и мужчин. Пусть едет в Лондон, если хочет. Надеюсь лишь, что она будет зарабатывать там достаточно или для разнообразия найдет себе мужчину, который будет ее терпеть. Как бы там ни было, она — последний человек, который нужен нам в Киворд-Стейшн!

Когда Кура злилась, выглядела она великолепно, и решимость Родерика едва не пошатнулась, когда он увидел ее входящей в зал, с блестящими глазами, раскрасневшимися от волнения щеками, полную клокочущей энергии. Он как раз танцевал с Сабиной, и ему больше всего хотелось освободиться, чтобы поздороваться с девушкой, коснуться ее, может быть. Слегка побаловать, чтобы потом она была более послушной. Но с этим нужно было покончить. После танца с Сабиной Родерик с некоторым сожалением обернулся к Бригитте. Но он не принял в расчет Куру. Разозленная его безразличием, она встала между ним и танцовщицей.

— Что это значит, Родерик? Ты меня избегаешь? Сначала не показываешься целый день, потом вычеркиваешь половину моих партий, а теперь делаешь вид, будто не знаешь меня. Если так будет продолжаться и дальше, я хорошенько подумаю, буду ли я делить с тобой каюту во время путешествия!

Сегодня Кура была с распущенными волосами, которые поддерживал украшенный цветами обруч. Она выбрала красное платье с глубоким декольте и ожерелье из лазурно-голубых камней. Крупные, тоже лазурные, серьги еще сильнее подчеркивали блеск ее глаз.

Действительно кошмар… Родерик напрягся.

— Какое путешествие? — приветливо поинтересовался он. — Честно говоря, красавица моя, я и в самом деле старался избегать тебя. Терпеть не могу прощаться! — И он с сожалением улыбнулся.

Кура сверкнула глазами.

— То есть это значит, что ты не хочешь брать меня в Европу? Но это было уже делом решенным…