Рай-отдел

— Лично я никого сегодня не убил, — пробубнил Игорь, чувствуя как вспухает разбитая губа. — И не собираюсь. А в целом вы правы. Извините…

Он вышел к церкви Якима и Анны, дыма вокруг как не бывало, народ поуспокоился, расходился, оживленно обсуждая небывалое событие, охая, причитая и хвалясь. Игорь не вслушивался — половина лица была как чужая, да и на душе тяжко. Вроде бы без больших жертв обошлось, но кому он нужен, такой хаос и бездумье? Историю все равно не повернуть, хоть пачками атаманов и генсеков спасай или расстреливай.

За церковью керст увидел идущего с мешком мальчишку из Лоудовской шайки. Тот тоже особо счастливым не выглядел — взмокший и согнувшийся под тяжелой ношей.

— Давай помогу, — буркнул Игорь.

— Спасибо, — не стал упорствовать парень.

Взяли мешок за углы, изнутри выпирали корпуса аппаратуры.

— Вообще-то, сработано было красиво, — угрюмо признал керст.

— Отрывок из классики всегда хорош, — согласился парнишка. — Но аккумуляторов не хватило. Я же предупреждал — не потянут.

Носильщиков догнал начоперот:

— Ну и хаос! Еще чуть-чуть и царю бы крышка! Мне все ноги оттоптали. Игореха, у тебя что с лицом? Лошадь лягнула?

— Почти, — проворчал хозинспектор.

— Холодное приложи. А что наши авиаторы? Все получилось?

— Обычно у него получается, — пожал плечами парнишка с чудным прозвищем Гру.

Спасатели и мешок завернули в Межкнигу.

— Опять доставка? — спросил грустный Виталик. — А что такое «рай в пустыне»? Третий час бьюсь.

— Озерный прохладный бордель с сисястыми навами? — предположил молодой, но ранний Гру.

На крыше пилот деловито скатывал оболочку дирижабля. Спасенный атаман лежал под тарелкой-антенной без сознания.

— Может, и не он? — заколебался Вано. — Что-то этот какой-то…

На знаменитого атамана спасенный действительно не походил: изнеможенный, с распухшими суставами, ввалившимися щеками. Следы пыток зияли на худых ребрах и руках.

— Что прицепили, то и привез, — пожал плечами пилот.

Манера двигать плечами у отца и сына была один в один.

— Кто бы это ни был, но это человек, жестко пострадавший от самодержавия, — строго сказал начоперот. — Сейчас воды принесу, в чувство приведем.

— Не нужно. До места его лучше в бессознательности доставить. Иначе у него шок случится. Не трогайте, Лоуд умеет с такой сдвинутой психологией управляться, — пояснил воздухоплаватель. — Кстати, где эту многоликую носит?

Оборотень уже выбиралась на крышу.

— Справились! Хотя кто-то и сильно сомневался!

Вид у заговорщицы был довольный и нарядный — она была подпоясана новым ярко-красным кушаком, при ближайшем рассмотрении оказавшимся завязанными на талии трофейными шароварами.

— Спасибо, товарищи! Помогли на совесть, хотя палить можно было и поменьше, — оборотень присела над спасенным, достаточно профессионально приподняла тому веко. — Жив! Очень даже хорошо.

— Так это он или не он? — поинтересовался настойчивый Вано.

— Должен быть он, — заверила Лоуд. — Никого более подходящего я на эшафоте не нащупала. Хотя было дымновато. Очнется, расспросим, уточним, потом к вам зайду, расскажу о результате. А сейчас берем экземпляр, снаряжение и в лабораторию! А то он может и кони двинуть.

У спасателей оказались легкие носилки, худое тело уложили и начали пристегивать.

— Товарищ Лоуд, можно тебя на минутку, — тактично намекнул Игорь.

Отошли к слуховому окну.

— Можешь и не говорить, знаю, что не одобряешь, — доброжелательно заявила оборотень. — Что поделать, вы — люди иного поколения, вам не понять.

— Возможно. Но Степан Тимофеевич, при всем к нему уважении как к исторической личности и народной легенде, человек весьма неоднозначный.

— Кто из нас без греха? — вздохнула тетка. — Ты взгляни с иной стороны. Тут его бы разрубили, а сейчас он пользу может принести.

— Кому пользу?

— Как кому⁈ Науке! Мы не можем ждать милостей от исторического развития, потому провести эксперимент и понять взаимосвязь и возможности векторного развития истории — вот наша основная задача! Определенный риск имеется, но наука требует жертв.

— А что, обязательно прямо тут, у нас, должны быть жертвы? — уточнил Игорь.

Оборотень дружески похлопала керста по плечу:

— Понимаю твою озабоченность. Профессия у вас такая. Не волнуйся. Вот имелись у меня мысли насчет Пугачева, но пока с его кандидатурой спешить не станем. Иначе получается у нас в сводной экспериментальной бригаде перекос в сторону русскоязычности. Что не совсем верно с точки зрения принципов фундаментального интернационализма. Кроме того, Омельян Иванович себя выставлял за императора, что против моих принципов. Вся эта монархия — редкая хрень. Мы как-то это с Сашей Македонским обсуждали, даже он согласился.

— Против принципов нельзя, — согласился Игорь. — А если не секрет, в каких регионах собираетесь дальше экспериментировать?

— Так Париж! Великая французская заваруха! Я там проинспектировала, и что-то мне руководящий состав восстания не понравился. Нужно подкрепить проверенными кадрами. Ты как к Парижу? Не очень за него волнуешься?

— Не особо.