Рай: правила выживания

– Ну… допустим, – с сомнением протянула я. – Но на вид – типичные гуманоиды.

– Ты тоже с виду – типичная безмозглая курица, – не остался в долгу он.

Курицу я расценила, как комплимент, и вернулась к первоначальной теме:

– Так все же, далеко ли мог уйти Петров?

– Вокруг поселка я все обшарил, да и мьессс тут не растет.

– Кстати, что вообще известно про эту белую пакость?

– Да не ботаник я! – вспылил Барбоза.

– Я знаю. Но ты единственный, кто сталкивался с ней – заметь, без последствий для себя! Сосредоточься, вспомни, как это было. Вот ты порвал ассей. Обо что-то зацепился? Что почувствовал?

– Сначала даже не понял. Гладко так порвалось. Будто порезал кто. Потом… Ну… Устал я, присел там у дерева, к стволу спиной прислонился. Сижу. А отдыхать не получается, наоборот. Устаю еще сильней.

Слабость, Барбоза. Это называется слабость, вот только в твоем лексиконе это слово явно отсутствует.

– Ну и решил на рванье свое взглянуть. Снял тряпку – а тут кругом мьессс ползет.

– Окружает?

– Да! Со всех сторон. И усики так противно шевелятся, словно собака принюхивается. Ну я, не будь дурак, тряпку в них бросил, а сам – на то дерево.

– А они?

– Не поверишь, как звери в тряпку вцепились, я пока на вершину заполз, смотрю – внизу уж маленький клочок остался, да и тот на моих глазах дожрали, – он тоскливо вздохнул и продолжил совсем другим тоном: – А у тебя никакой еды нет?

Я покачала головой. Ну, если только посмотреть запасы Петрова… На счастье секретчика, у биолога оказалась таки питательная смесь номер два. Спустя пару минут я вручила ему контейнер и трубочку, и на некоторое время наше общение прервалось.

Потом, когда Барбоза встряхнул контейнер и выдул последние капли, я спросила:

– Тебя тут что – не кормят?

– Не поверишь, этот рис у меня вот уже где, – он рубанул воздух в районе кадыка. – Такая тоска иногда… Как вспомню наше ранчо, где мясо на своих ногах бегало…

– Серьезно? – удивилась я. – У вас было натуральное мясо? Не соевый концентрат?

– Было, – ностальгически вздохнул он. – Ладно. Вечер воспоминаний отложим на потом. Давай карту, отмечу места, где твоего папаши точно нет.

Карты у меня не было. Точнее, была, но только в голове. Еще точнее, в памяти моей психоматрицы. Клаус сбегал на свою половину и принес разрисованную цветными линиями бумажную карту окрестностей Ри-ена. Секретчики – везде секретчики. Откуда только что берут!

– Вот, смотри. Здесь, здесь и здесь я был, тут у меня съемка со спутника – в инфракрасном свете – живых объектов нет.

– Хорошо. А где на тебя напал мьессс?

– Почти на границе Ри-ена и Саитанса.

Саитанс… Я порылась в памяти – это не поселок, просто название местности рядом с Ри-еном.

– Мог там оказаться Петров? Ты ему рассказывал про мьессс?

– Теоретически – мог. Ему ж закон не писан. Это мы в Саитанс не ходим, а он…

– Почему? Что это – запретная зона?

– Не запретная. Скажем, не рекомендованная к посещению. Кстати, Герасименко проводил инструктаж на эту тему?

– Не знаю, мне сегодня было слегка не до него.

– Если опять сфилонил, буду ставить вопрос о соответствии занимаемой должности, – заметил Барбоза вполголоса.

– На Земле мне сказали, что альтернативы ему нет, – заверила я секретчика.

– Уже должны были подготовить. Не все же мне одному тут впахивать!

– Вернемся к не рекомендованной зоне. Что там такого особого? Важного? Ни строений, ни водных источников… Какие-то уникальные растения?

– Мьессс, – с отвращением пояснил секретчик. – Тут ведь обычно как?

– Как? – переспросила я.

– Обычно мьессс можно встретить в тени, свет он не любит.

– Как в коетэ? – догадалась я.

– Во-во, – согласился он. – А там лес густой, высокий, но без подлеска. Так у каждого дерева в корнях какой-нибудь отросток прячется.

– Петров об этом знал?

– Конечно, знал. Я его зря, что ли, к себе под бок поселил? Каждый вечер ему трындел – что можно, что нельзя, как мьенгам понравиться, с кем говорить, как говорить… Он, так-то, понятливый мужик… И готов был учиться. Дьявол, надо было все же на него маячок навесить…

Любопытство поскреблось где-то внутри и затихло. Если найдем Петрова, я еще успею выспросить у секретчика, как он сам узнал, что можно, что нельзя, и с кем говорить на этой планете. Уж если у него учился биолог, которого сами мьенги называли дьергом – познающим глубину – значит, не так он прост, этот Клаус-Клойс…

– Хорошо. Значит, завтра – первым делом – договариваемся с Е-ло и идем прочесывать этот Саитанс. Может, взять кого-то из студентов?

– Ума лишилась? У них своя программа, у нас – своя. Я пять лет положил на эту экспедицию, может, она вообще будет первой и последней – ай, чую, так и будет. Словом, ты да я, да мы с тобой. А чижики пусть делом займутся, и так с этим рисом столько времени потеряли.

Я согласилась с его доводами, и, велев мне ложиться спать, Барбоза помчался «крутить хвост» Сергиенко, дабы тот хотя бы в наше отсутствие бдил за студентами как положено. Но едва он вышел, как в мою дверь тихо постучали.

Открыла и увидела Солнце, Кира, Ингвара и Дегри. Да, ведь концерт уже кончился! Им что, поцелуев недодали?