Рай рядом

– Джунгли были у нашего дома, настоящие джунгли, даже в парке… такие заросли! Колючки, кусты лавровишни, целая роща мимозы, стволы у нее так и клонились, припадали к земле, как пьянчужки. Мы под вечер, как начинает темнеть, играли в игру «Подайте голос!» Надо было спрятаться, крикнуть и перебежать в другое место, там затаиться. Я однажды забралась в кусты самшита, который нынче заграничная бабочка везде сожрала, – так и не нашли!

– Такой бриллиант и не нашли?!

– Как ни странно! А что, украшали себя как могли! Из листьев магнолии мастерили шлемы, пояса – спичками скрепляли! И тянули в рот все подряд: послевоенные же дети! Ели, помню, даже молодые побеги розы. А когда у алычи только завязывались бубочки, страшно кислые, хрумали пригоршнями! И дружные такие ребятишки были… Вот сегодня по «Культуре» молодая певица рассказывала: пела Кармен, а партнер обнимает ее и будто случайно сдавливает горло! Она тогда как двинет локтем – губу ему в кровь и разбила! Кошмар… – мать театрально вздыхает.

Слушать ее Ларисе всегда интересно. Особенно когда мамулины рассказы сворачивают на привычные мосточки… на подмостки, то бишь, театра!

Некогда звезда школьной самодеятельности («О, какие у нас были концерты, городские смотры-конкурсы!»), почему Евгения Артемьевна стала учительницей? Но как в темной южной ночи блестят летом огоньки светлячков, так в груди заслуженной пенсионерки во все сезоны горит светлячок актерства! И ничего с этим не поделаешь. А тут еще услышала просто сногсшибательное известие по телевизору…

– И на центральном канале! Уфологи объявили: миллиард людей на земле – инопланетяне. У них отрицательный резус-фактор, голубые или зеленые глаза, блондинистые или рыжие волосы. Так это же я! Давно, правда, крашеная. Кто там командует в космосе? Для своих могли бы седину и отменить!

– Мне больше нравятся выводы ученых мужей из Йельского, кажется, университета: чтение художественной, именно художественной литературы продлевает жизнь на 2–3 года! Ты же у меня читательница… вернее, читающая актриса!

– Ну да, читаю, а больше перечитываю… А ты?

– А я болтаю по телефону или цапаюсь с супругом! Можно сказать, продолжаем с ним начатое на работе. Забыла уже, когда были в гостях, в театре…

– Ах, Ларочка, как в тебя был влюблен Скуратов! Народный артист СССР, такая величина!

– С противным шлейфом бывших жен и всяких там фобий. Боялся, например, меня демонстрировать общественности, мол, слишком молодая! И что я должна была делать – морщинами себя разрисовывать? Хотя замуж звал.

– Да просто боялся тебя потерять! Ты же у меня красавица… А как меня ревновал твой отец, гордый восточный орел! Столько лет грызлись да и разошлись. Зачем только тянули?

Мать и дочь в свои редкие посиделки посылают к черту режим и диету. Под тихую музыку допоздна болтают, пьют чай с домашними вареньями, даже лопают хлеб с маслом!

– Ма, если я уеду ненадолго… Андрюхин отец стал позванивать! Все намекает на нулевую личную жизнь. А в издательстве процветает, big boss!

– Так у него еще сын должен был родиться!

– Да врал он. Разбежался давно с этой молодкой, как выяснилось. Сыну-школьнику платит алименты.

– И пусть платит! И больше я ничего о нем не желаю слышать, Лара! Ни-че-го!! Он что, приехать хочет? – Евгения Артемьевна страдальчески морщится.

– Да нет, наоборот, зовет меня съездить с ним в Париж!

– И не вздумай! Не заблудись опять в этих его жутких эгоистичных джунглях! Но кажется, там сейчас поет Димочка Хворостовский…

– И, кажется, цветут каштаны…

– Нет и нет! Никаких каштанов. Вон, смотри, любуйся: у меня кактус зацвел!

В Россию за синей птицей

– Вика позвонила по Скайпу, сказала, приедет этим летом надолго: родители уж больно просят, особенно мать… Скучает!

– А сама, конечно, не скучает в Лондоне?

– Да когда ей, Андрюш? Я же говорила, учится в колледже на дизайнера – молодец, правда? Данька перешел в другую школу, непростую, платную; дом большущий – такую красоту там навела! А еще за двумя пудельками надо смотреть, за мужем, естественно…

– Вот мужа ты, Яна, упомянула в последнюю очередь, – как третьего пуделя, что ли? А Питер-то оказался настоящим мужиком!

– Джентльменом, ты хочешь сказать! У него теперь одна забота: проверять по заданию папы с мамой их магазины. Нет, вторая забота – выполнять пожелания любимой Викки…

Прибыв с десятилетним Данилкой в родные пенаты, Виктория очень скоро заглянула, да с подарками, к Андрею и Яне. Это та самая Вика-Виктория, что вышла замуж за лондонского фокусника. Непростого – в четвертом поколении! У его родных имеется и несколько магазинов со всяческими штучками для фокусов-покусов – вполне солидный, оказывается, бизнес.

Андрей, старшеклассником живший по обмену в лондонской семье, за богатым столом (Яна расстаралась!) болтал с Данькой по-английски. К досаде самолюбивого Тимофея:

– А вот по-русски, по-человечески можно, пап?!

– «По-человечески»? А ты исправляй, исправляй, человече, свою шаткую четверочку по английскому!