Рай. Том 2

И, с извиняющейся улыбкой взглянув на часы, поднялась.

— Становится поздно, и ты, должно быть, хочешь есть. Я сейчас приготовлю что-нибудь на ужин.

Мэтт понял, что ужасно проголодался, и тоже встал.

— А твой отец действительно так уж плохо управлял магазином? — спросил он, пока они шли к кухне. Мередит, рассмеявшись, покачала головой.

— Нет, конечно, нет. У моего деда была слабость к красивым женщинам. Он был без ума от матери и просто взбесился, когда отец с ней развелся. Собственно говоря, именно он и передал ей пакет акций «Бенкрофт». Сказал, что поделом моему отцу, пусть знает, что каждый раз, когда магазин получает один доллар прибыли, ей достается доля дивидендов.

— Да, ничего не скажешь, изобретательный парень! — саркастически бросил Мэтт.

Но мысли Мередит уже целиком были заняты предстоящим ужином, и она открыла буфет, пытаясь решить, что можно есть Мэтту. Тот подошел к холодильнику и вынул бифштексы:

— Как насчет этого?

— Но не слишком ли это тяжелая пища для тебя?

— Ничуть. Я уже несколько дней не ужинал по-человечески.

Несмотря на голод, Мэтту почему-то совсем не хотелось прекращать разговор, возможно, потому, что они ни разу не беседовали так дружески откровенно, и впечатление было совершенно новым, столь же необычным, как видеть Мередит в роли внимательной, заботливой жены, ухаживающей за больным мужем. Разворачивая мясо, он наблюдал, как она обвязывает тонкую талию полотенцем вместо передника, и в надежде побудить ее к дальнейшим откровениям шутливо осведомился:

— А твой отец упрекал тебя в том, что ты завалила все порученные тебе дела в универмаге?

Вынимая буханку хлеба, Мередит ослепительно улыбнулась, но улыбка отчего-то не осветила ее огромные выразительные глаза:

— Только когда он в необычайно хорошем настроении.

Мередит заметила промелькнувшее в его взгляде сочувствие и немедленно решила доказать, что это вовсе ни к чему.

— Знаешь, очень неловко, когда он обрушивается на меня в присутствии других администраторов, но все уже к этому привыкли. Кроме того, время от времени каждый оказывается под его обстрелом, хотя не так часто и не таким образом, как я. Видишь ли, они понимают, что мой отец из тех людей, кто терпеть не может, когда сталкивается с тем, что кто-то способен справиться с любой проблемой без его помощи и вмешательства. Он нанимает компетентных, знающих людей с прекрасными замыслами, но тут же запугивает их, унижает и заставляет подделываться под собственный образ мыслей. Если идея сработает, он приписывает заслугу себе, если же оказывается неудачной — они становятся козлами отпущения. Те, кто смеет противоречить ему и гнет свою линию, получают повышение и прибавки к жалованью, если их предложения оказываются успешными, но никогда не слышат слов благодарности и уважения. И «каждый раз, когда они предлагают что-то новое, их снова ожидает такая же битва.

— А ты, — спросил Мэтт, прислонившись плечом к стене, — как ты справляешься с делами, когда играешь первую роль?

Мередит, вынимавшая столовые приборы, обернулась и взглянула на Мэтта, неожиданно вспомнив о совещании, которое он проводил в тот день, когда она пришла в офис, но, к несчастью, отвлеклась видом его обнаженной груди, открывшейся в разошедшихся бортах халата. Почему ее так волнуют эти мышцы под бронзовой кожей, покрытой порослью темных курчавых волос? Внезапно задохнувшись, она поспешно подняла глаза и странное состояние постепенно исчезло… но не прошло ощущение интимности мгновения.

— Точно так же, как ты, — тихо сказала она, не пытаясь скрыть восхищение, которое испытывала к нему.

Мэтт вздернул темную бровь.

— Откуда ты знаешь, как я справляюсь с делами?

— Поняла в тот день, когда пришла в твой офис. Я всегда знала, что следует обращаться со служащими гораздо лучше, чем это делает отец, но боялась, что покажусь слишком слабой и женственной, если попытаюсь вести более открытый диалог, когда стану президентом.

— И?.. — допрашивал он, слегка улыбаясь.

— И ты вел себя со своими служащими точно так же, только никто не обвинял тебя в слабости и женственности. И поэтому, — закончила она с приглушенным смущенным смехом, снова обернувшись к ящику со столовым серебром, — я решила стать такой же, как ты, когда вырасту.

Молчание повисло в комнате, ощутимое, словно нечто теплое, живое и дышащее. Мередит делала вид, что очень занята, а Мэтт был доволен ее похвалой гораздо больше, чем хотел признать.

— Ты мне льстишь, — чопорно выговорил он наконец, — но все равно спасибо.

— Пожалуйста. Ну а теперь почему бы тебе не посидеть, пока я приготовлю ужин?