Раиет (ЛП)

Господин снова подал знак охраннику. Когда охранник исчез, прошло всего несколько секунд, прежде чем выбежал 901-ый. Мое сердце забилось в пьянящем ритме, когда его идеально подтянутое тело появилось в яме. Его клинки были обнажены, и на мгновение я испугалась, что он убьет 175-го, своего противника, за считанные секунды. Но когда 175-ый побежал на 901-ого, последний нырнул влево, но оставил себя открытым для удара. Я вздрогнула, когда 175-ый полоснул лезвием своего кинжала по груди 901-го. Рука Господина замерла на моих волосах, когда 901-ый только вошел в яму, но, увидев, что он выполняет его требования, Господин расслабился. Я же не могла себе позволить ничего подобного.

901-ый играл со своим противником, кружа по яме. Его противник двигался не так быстро и не был таким проворным. Но, как велел Господин, 901-ый принимал удары от 175-ого. Он наносил серьезные, но не смертельные удары в ответ.

С каждым замахом и с каждым порезом, я, затаив дыхание, ждала, когда Господин подаст 901-ому сигнал к убийству. Но минуты тянулись, а Господин оставался расслабленным.

Внезапно 175-ый набросился на 901-ого, явно устав от этих детских игр. Его жестокое выражение лица говорило о желании и потребности убивать. Но когда 175-ый нанес удар своим кинжалом, пронзив при этом бедро 901-ого, взгляд последнего переместился на Господина, находившегося на трибунах. Я замерла вместе с 901-ым, ожидая сигнала Господина. Но его не последовало. Прямо перед тем, как отвернуться, взгляд 901-ого встретился с моим. Мое сердце разбилось, когда я увидела эти глаза, полные нежности.

Прошло еще несколько минут, с обоих бойцов капала кровь. Мне пришлось мысленно дистанцироваться от возбужденного рева толпы. Как раз в момент моего испуга за жизнь 901-ого, что Господин позволит ему умереть, ожидая сигнала, он подался вперед на своем месте. Я посмотрела в яму как раз вовремя, чтобы увидеть, что 901-ый заметил легкое движение запястья Господина. И все поведение 901-ого изменилось в одно мгновение. Он скользнул на песчаный пол, порезав заднюю часть бедер 175-ого. 175-ый упал на песок, потеряв способность стоять. 901-ый встал, возвышаясь над ним, и прикончил 175-ого последним ударом в горло, пронзив насквозь своими клинками.

Кровь ручьем текла из раны, лишившей жизни 175-ого. 901-ый тяжело дышал, глядя вниз на свою жертву. Толпа радостно вскочила на ноги, но их крики были приглушены для моих ушей. Я наблюдала, как 901-ый взялся за рукояти своих кинжалов и вырвал их из горла 175-ого. Затем начисто вытер клинки о безжизненный торс 175-ого.

901-ый уставился на Господина. Его кровожадный взгляд впивался в мужчину. Руки и ноги подергивались. На долю секунду я подумала, что чемпион собирается пробиться на трибуны, и положить конец правлению Господина. К счастью, 901-ый стоял на месте, ожидая разрешения, чтобы покинуть яму. Он был с головы до ног покрыт кровью: своей и 175-ого. Его голубые глаза были дикими, и он выглядел как убийца, гордый своей репутацией.

Вскоре Господин встал и взмахнул запястьем, подавая сигнал. 901-ый повернулся, чтобы начать убегать в туннель, но не раньше, чем оглянулся и посмотрел на меня глазами, полными отчаяния. Он молча говорил мне, что сделал это ради меня. Он принимал все эти раны и травмы ради меня.

Мое сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Чувства, проносящиеся сквозь меня от осознания, что он сделал это ради меня, наполнили меня самым ярким светом.

Господин встал и присоединился к кому-то в толпе. Через несколько минут ко мне подошел охранник и приказал встать. Я, поморщившись, встала. Мой пульс участился, когда меня повели по тоннелю чемпионов. С каждым шагом я задыхалась от нанесенных мне ударов в живот, щеке и ребрах. Но боль отступала по мере того, как я приближалась к камере 901-ого.

Пока мы шли по узким коридорам, я задавалась вопросом, зачем Господин это делает. Я думала, что меня не вернут 901-ому, независимо от исхода боя. Но с той минуты, как он закончился, Господин игнорировал меня точно так же, как и тогда, когда я впервые попала в камеру 901-ого. Как будто ему нужно было абстрагироваться от того, чему он собирался позволить случиться.

Я ломала голову в поисках ответов, но когда пришла в камеру 901-ого, эти вопросы вылетели из моей головы. В этот момент меня не волновали последствия. Я была здесь, с 901-ым. Он сражался ради меня. Подчинился ради меня.

Всем своим сердцем я хотела этого.

Когда охранник открыл дверь, чири как раз заканчивала зашивать раны 901-ого. Кровь, которая покрывала его кожу, теперь покрывала полотенца на полу.

901-ый посмотрел на меня, замершую в дверном проеме. Как только чири наложила последний шов на рану груди, 901-ый отбросил ее руку и поднялся на ноги. Его большое тело покачнулось, а лицо исказилось от боли. Затем его взгляд встретился с моим и больше не двигался.