Районные будни

Дорохин шёл рядом с влекомым на буксире трактором, не обращая внимания на комья грязи, срывавшиеся с колёс, щупал его мокрые, облепленные тиной бока, обрывал с них водоросли. Такой же «сталинградец», какие были и в его бригаде, одного завода, близнецы. Может быть, даже одного года выпуска. Первенцы… От радости, что удалось выручить машину, сделать доброе дело людям, что этот «сталинградец» ещё послужит им, поможет разорённому дотла колхозу «Заря счастья» встать на ноги — у него вдруг запершило в горле. Хотел что-то крикнуть подбежавшему Харитону Акимычу — сорвался голос. Молча потрепал старика по плечу…

Немецкие наблюдатели скорректировали огонь по шуму моторов. Снаряды и мины стали ложиться ближе. Одна мина, с коротким, резким, противным свистом, шлёпнулась в грязь метрах в пяти. Дорохин упал на землю, увлекая за собой старика… Мина не разорвалась.

— Всё же есть у них на заводах сознательные рабочие, — сказал поднимаясь, тряся головой, Харитон Акимыч. — Третья мина не рвётся, подсчитываю.

— Тут на лугу грунт мягкий.

Тягачи остановились. Водитель головной машины подбежал к Дорохину.

— Товарищ лейтенант! Отцепляю две машины!

— Отцепляй. Один потянет его к ним в колхоз, а вы уходите с этого места. Довольно! Раздразнили теперь их на всю ночь!

— Спасибо вам, товарищи бойцы! — кланялся, сняв шапку, Харитон Акимыч. — Спасибо, родные!..

— Магарыч за тобою, дед, не забудь! Прощай!..

На всём пространстве между рекой и окопами рвались снаряды. Слева, по лугу, к ним двигалась, сплошная стена разрывов.

— Вот тут-то они нас накроют!..

Водитель оставшегося тягача спрыгнул с сиденья, распластался на земле.

Трах! Трах! Трах! Трах!..

Харитон Акимыч, завалившись на бок в какую-то яму, мелко, часто крестился.

— Ох, ты ж, твою душу, близко положил!.. (Одновременно перекрестился). Ох, ты ж, твою так! Ещё ближе!.. (Перекрестился).

Трах! Трах!..

Как ни скучно было лежать в эту минуту на открытом. месте, пряча голову от осколков за болотными кочками, Дорохин не выдержал, расхохотался:

— Прибегаешь, дед? В крайнем случае?..

И вдруг — сразу утихло. Вероятно, немцы разгадали уже точное направление танковой атаки. Здесь — утихло, зато справа, за селом Тёплым, загремело сильнее. Била и наша артиллерия, куда-то вглубь, по тылам. Застучали пулемёты, автоматы.

— Товарищи! Не могу итти! — закричал где-то сзади Головенко.

— Тракториста ранило! — поднялся дед. — Кузьма, где ты?

Старшина подвёл под руку прыгающего на одной ноге Головенко.

— Деревяжку отбило…

— Подсадите его на тягач, — сказал Дорохин. — По живому не зацепило? Лезь! Указывай дорогу водителю.

… В хуторе Дорохин попрощался с Харитоном Акимычем.

— Ну, не будешь больше приставать к нам? Паши, сей, не поминай лихом!

— Какое — лихом! Товарищ лейтенант! Что бы я тут, председатель, делал без тягла?.. А теперь — пойдём жить!.. Мы вам тут на этой площади памятник поставим!..

— Вы ещё разберитесь, что за трактор, как он там перезимовал в речке. Может, всё поржавело.

— Сверху поржавело — оботрём. А внутри — его же маслом смазывали… А Дуня, товарищ лейтенант, девка хорошая!.. Приезжай к нам! В председатели тебя выберем. Передам тебе дела, из полы в полу, — знаешь, как в старое время лошадей продавали?..

— До свиданья, Акимыч! Трактор получил? Получил. Ну — вали домой!.. И не мешай нам воевать!..

Вскоре их дивизию сменили, отвели в тыл, километров за восемьдесят от передовой, в резерв. Там они стояли два месяца, ремонтировались, принимали и обучали пополнение и на Миус уже не вернулись — дивизия влилась в состав другой армии.

Участвовать в июльском большом наступлении Дорохину довелось уже на другом фронте.

И как бывает у солдат — часто вспоминался ему хутор Южный, мечталось ещё заглянуть туда после войны, встретиться с знакомыми, полюбившимися людьми, посмотреть, как расцветает жизнь на месте бывших развалин и окопов, найти свой блиндаж где-то в саду между яблонями, посидеть на обвалившемся, заросшем бурьяном бруствере, выкурить махорочную цыгарку, подумать под песни девушек, обрывающих красные яблоки в корзины, о прошлых боевых днях… Но много было потом ещё хуторов и сёл по пути на запад, и каждый освобождённый им клочок земли стал Алексею родным. А когда окончилась война — ему уж было не до того, чтоб объезжать все те места, что проходил он со своими бойцами. Надо было и самому начинать работать, восстанавливать разрушенное войною народное хозяйство, запахивать вчерашние окопы.

1952 г.

ДЕНЬ ТРАКТОРИСТА

В одном районе решили провести «День тракториста».

Кто первый подал эту мысль — неизвестно. Вероятно, однажды, после заседания бюро райкома, на котором поругали какого-нибудь недальновидного, мужиковатого председателя колхоза за плохое отношение к механизаторам, кому-то из районных руководителей пришло в голову: провести бы в районе «День тракториста», чтоб возвеличить фигуру сельского механизатора в глазах общественности. Есть «День железнодорожника», «День авиации», а трактористов ведь тоже немало в стране, и делают они немало для государства.