Раиса Горбачева

Решил пойти по секретарям ЦК с визитом вежливости — поговорить, установить контакты, как-никак, а работать вместе. Побывал у Долгих, Капитонова, Зимянина, Рябова, Русакова. Когда зашел к Пономареву, то услышал советы по вопросам сельского хозяйства. Это, кстати, продолжалось и потом, вплоть до его ухода на пенсию. Борис Николаевич принадлежал к числу «аграрников-любителей»: проезжая на машине со своей дачи в Успенском, отмечал все, что попадалось на пути…

— Вчера видел у дороги поле. Хлеб созрел. Надо косить, но ничего не делается. Что же это такое? Или:

— Вчера гулял недалеко от дачи, набрел на овраги — трава по пояс… Почему не косят? Куда смотрят?

Так вот и было: эксперт по международным делам, особо не смущаясь, выдавал рекомендации по сельскому хозяйству…

…Когда меня избрали секретарем ЦК, у меня было всего три костюма. Перевозить в Москву нам было практически нечего, кроме библиотеки, которую вместе собирали…»

В Москву!

Как и ее мужу, Горбачевой наверняка часто задавали этот вопрос, он напрашивается сам собой: с какими чувствами семья уезжала из Ставрополья?

Она отвечала на него так: «С какими ощущениями покидала я Ставрополь — с сожалением, с радостью, что наконец-то вырвалась из провинции? Знаете, все неоднозначно. Дети наши восприняли переезд в Москву действительно как ощущение полноты счастья. Такого необыкновенного счастья, которого, как потом говорила мне Ириша, за все годы жизни в Москве уже не было. Для меня же возвращение в Москву означало завершение огромного по времени отрезка нашего жизненного пути. Не простого, не легкого, но, поймите, очень дорогого. Здесь, на Ставрополье, прошли годы молодости. Здесь родилась и выросла дочь. Здесь были близкие и родные нам люди. Здесь, на Ставрополье, мы получили возможность личной самореализации.

Волновало меня опять чувство неизбежности. На душе было как-то тревожно…

Никогда в его политические или государственные дела я не вмешивалась. Считала лишь своим долгом поддержать, помочь. Обсуждали ли мы что-то? Мы с Михаилом Сергеевичем спорим, и очень часто, по самым разным вопросам. Я прошла свой самостоятельный жизненный путь. Много лет работала со студентами. Занималась наукой. И, естественно, у меня есть свои собственные взгляды и представления. Поэтому мы, как и все нормальные люди, обсуждаем, спорим, иногда ссоримся. Ну и что в этом особенного?!»

У подножия политического Олимпа Бабушка

Через год после приезда в Москву в семье появилась первая «коренная москвичка»… Михаил Сергеевич пишет: «Самым радостным событием было рождение в 1980 году нашей первой внучки Ксении. Она, как и Раиса Максимовна, родилась в январе, 21 дня. Началась новая жизнь».

А вот что добавляет Раиса Максимовна: «Имя определили заранее. Выбрала его я, мне доверили. В восемьдесят седьмом родилась вторая внучка — Анастасия. Имя выбирали коллективно, всей семьей. Прошло предложение Михаила Сергеевича. Так что в этом отношении у нас с ним паритет».

Однажды, было это в 1995 году, американским детям и подросткам дали почему-то совсем уж необычную тему для сочинения — их спросили о том, как они представляют себе… русскую бабушку («Babuschka»). Требовалось создать ее словесный портрет. Понятно, что большинство сочинений мало имели общего с действительностью. Но зато в одном из них — стопроцентное попадание «в точку». Поразительное просто. И разве не похоже сказанное на Раису Максимовну? Да и на других бабушек?

«У нее нет настоящих возможностей реализовать себя… Сильная, самостоятельная, имеющая слишком много обязанностей… Привыкшая ни от кого не получать помощи…» Так написал подросток, интуитивно подметив очень существенные черты характера русской женщины…

А вот и свидетельство одной ученой: «Ни один человек в мире не даст столько сердечности, понимания и любви, как наши матери и жены». (Добавим: и бабушки, конечно, тоже.)

Опять, как и в Ставрополе, не хватало времени на все, что требовалось охватить. Приходилось чем-то поступаться… Михаил Сергеевич пишет: «Раиса Максимовна продолжала работу над докторской диссертацией. Ее приглашали провести новое исследование в тех селах и станицах Ставрополья, в которых она собирала материалы для кандидатской. Это была заманчивая идея, но наши московские заботы никак не позволяли заняться ее реализацией.