Раиса, Памяти Раисы Максимовной Горбачевой

Только что завершился март. Этот месяц особый в жизни Михаила Сергеевича. В марте 1985 года его избрали Генеральным секретарем Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза. В марте 1990 года он стал первым Президентом страны. 2 марта исполнилось 60 лет со дня его рождения. Несколько тысяч теплых, дорогих для нас поздравлений и добрых пожеланий получили мы от самых разных людей, из самых разных регионов, мест, точек страны...

Получили мы в день рождения и много цветов. Роскошные розы, величавые орхидеи, посланцы сердца - гвоздики, степные тюльпаны. Синие-синие, как цвет надежды, ирисы. Пятна багрово-красных антуриумов, желто-лилово-сиренево-белая фрезия. По традиции, Георгий Владимирович, я дарю Михаилу Сергеевичу на день рождения фиалки. Хрупкий, изящный цветок с запахом воздуха и весны. Для нас фиалка - символ молодости, память первого года супружеской жизни, когда впервые после женитьбы мы с Михаилом Сергеевичем приехали в его родное село. Знаете ли Вы эту южную традицию - садик перед родительской хатой и запах растущей на грядках ночной фиалки? Вот с тех пор фиалка и стала моим неизменным подарком.

От матери его и моей, от наших детей, внуков, братьев и сестер и от себя, конечно, в этот день я сказала Михаилу Сергеевичу: "Спасибо за то, что ты есть, что ты такой, как есть, и что мы - рядом с тобой".

Надеюсь, что здоровье не покинет и не подведет мужа. Ведь ему исполнилось только 60. Надеюсь, что будут здоровы мои дети и внуки. Надеюсь, что и мне судьба даст силы, как можно дольше быть с ними, рядом с мужем, помогая ему и разделяя каждый удар сердца.

В нашей жизни было все - радости и горести, огромный труд и колоссальное нервное напряжение, успехи и поражения, нужда, голод и материальное благополучие. Мы прошли с ним через все это, сохранив первозданную основу наших отношений и преданность нашим представлениям и идеалам. Я верю: крепость духа, мужество, твердость помогут мужу выдержать сегодня небывалые испытания тяжелейшего этапа нашей жизни.

Я - надеюсь.

Декабрь 1990 - апрель 1991 г.

Москва

Георгий ПРЯХИН

Как создавалась и выпускалась книга "Я надеюсь..."

Эту книгу мы с Раисой Максимовной начинали писать в канун 1991 года. Еще не ведая того, что судьба четы Горбачевых, да и моя собственная, тоже вложила уже в пишущую машинку (ну не компьютером же она пользуется?) очередной чистый лист бумаги и подняла на изготовку пальцы... Разумеется, участие в написании книги не являлось моей основной работой - основная работа была другая, нервная, служивая, поглощала массу времени и сил. У Раисы Максимовны, естественно, тоже хлопот было через край - помимо "писательских". Поэтому встречались мы по вечерам, после рабочего дня. Я приезжал в загородную резиденцию Президента СССР, располагавшуюся в местечке с очень знаковым для российских властей - всех времен - наименованием "Раздоры": даже указатель такой стоял по Рублевке. Не знаю, остался ли он сейчас, раздоры-то остались, а вот указатель в духе времени могли и спрятать. Свернув с шоссе, машина ныряла в туннель между сахарно отсвечивавшими в сумерках сугробами и вскоре оказывалась перед двухэтажным особняком, в мягко освещенном холле которого за красивыми застекленными дверями уже встречала хрупкая, в свитере домашней вязки, в брюках и босоножках-танкетках, женщина. Хорошо освещенная, в том числе и собственными волосами, улыбалась из-за дверей с медными ручками и медною окантовкою и махала приветливо рукой.

- Вы как птичка в золотой клетке, - пошутил я однажды.

- В позолоченной, - поправила, улыбнувшись.

Вряд ли желание написать книгу было продиктовано какими-то материальными соображениями - гонорар и за русское издание и за иностранные Раиса Максимовна, как известно, передала на оказание помощи детям, больным лейкозами и другими злокачественными заболеваниями крови: над этой клиникой она шефствовала до конца дней - тоже знаковое совпадение.

Ей подспудно хотелось объясниться.

Она несомненно чувствовала - она вообще многое тонко и горько чувствовала и даже предчувствовала, полистайте книгу: во многих местах, например, она говорит о муже напутственно и даже почти молитвенно, как будто знает, что ему предстоит жить и одному, без нее, - чувствовала нараставшее отчуждение в обществе по отношению к ней и, втайне уязвленная, хотела объясниться, прорваться к уму и сердцу сквозь молву и хулу.

Ей хотелось, чтобы ее услыхали, узнали - такой, какова она, по ее мнению, есть на самом деле, и такой - запомнили.

И разумеется, помочь мужу - даже этой тоненькой книжкой, ибо знала: все, чем целятся в нее, предназначается в конечном счете ему.