Райские ягоды

– Я пойду вперёд, оденусь и подожду тебя там, – он побежал и быстро скрылся за поворотом.

Задумчиво жуя травинку Надя вдруг поймала себя на мысли, что ей понравились его спортивная подтянутая фигура, его тёмные волосы с чуть заметной сединой на висках, его серые глаза, и он так необычно на неё смотрел, с интересом. Не удивился, не спросил, что с ней, как это обычно делают приезжие. Хотя он же врач, подумала она и дойдя до поворота увидела, как он идёт к ней навстречу, а в руках васильки.

– Я спасибо тебе не сказал, – и протянул ей букет.

Теперь она смутилась, немного покраснела. Никто не дарил ей цветов, даже таких. Рука её дрогнула, она взяла букет, поднесла к лицу, в её глазах отразилась и эта синь с васильков. Она застенчиво улыбнулась и не зная, что делать, сунула букет в свой бидончик. Пытаясь скрыть неловкость, она стала рассказывать о селе, о людях, и так за разговорами они дошли до её дома и остановились. А солнце поднималось всё выше и обещало жаркий день. Было тихо, только в небе звенели жаворонки и вдали словно назойливые мухи, гудели не переставая трактора.

– Надь, это ты где жениха то себе нашла, – весело крикнула из-за забора соседка, живущая напротив, тётя Аня, – В лесу что ли такие водятся?

Надя не ответила ей, молча зашла во двор и тут услышала голос Петра:

– В речке она меня выловила.

На веранде Надя поставила цветы в банку с водой, задумчиво погладила их и зашла в дом. За завтраком она рассказала матери об утреннем приключении, а мама, охая и всплескивая руками слушала. От переживания у неё выступили слёзы и утирая их она сказала:

– Это же надо, а если б он утоп, детки бы совсем сиротами остались, пойду ка я к ним схожу, блинов унесу да молочка, пусть поедят.

– Мам, вот ещё ягод захвати, – и Надя из бидончика отсыпала половину в чашку, убрала прилипшие листики и травинки, и протянула матери.

Пётр разбудил детей, отправил их умываться во двор. А в это время к ним зашла тётя Маша, теперь то он знал, что она мать Нади и радостно поприветствовал её. Он попытался отказаться от угощения, но напористая соседка даже не слышала, зашла в дом, и когда он следом за ней вошёл, стол уже был накрыт к завтраку. С огромным аппетитом дети и он сам набросились на блины, макая их в сметану и запивая молоком в котором красными капельками плавала земляника.

После завтрака он оставил детей дома, сказал, чтобы ждали машину с вещами, а сам пошёл принимать дела. Небольшое здание медпункта располагалось рядом с конторой. Ему понравилась чистота в кабинетах, большие окна и высокие потолки. Медсестра, Ефимия Петровна, встретила его радушно, показала где что лежит, рассказывала о пациентах, тех, которые в селе и на заимках, гуртах, разбросанный по степи, где живут и работают семьями чабаны – буряты, и многие особенно пожилые плохо знают русский язык и желательно бы ему немного выучить их язык, а он, внимательно слушая просматривал карточки. Мимо окна мелькнула знакомая фигура, он встал и подошёл к окну.

– Ефимия Петровна, а где карточка Нади? Её фамилию к сожалению, я не знаю, – Он показал на неё рукой.

– А это наша почтальон, я сейчас найду.

И после небольших поисков подала ему карту. Как он и думал, у неё был полиартрит. «Вылечить нельзя,» – подумал он и снова сердце болезненно сжалось, – «но я сделаю всё чтобы ей было легче.»

– Папа, пап, наши вещи приехали, – В медпункт забежал старший сын Женька, – Пошли быстрей.

Выйдя следом Пётр увидел местных ребятишек, они успели подружились с его детьми и привезли Женьку на велосипеде.

– А Андрейка где? – Спросил он у сына.

– Он дома с бабой Машей, – Крикнул тот и побежал следом за ребятами.

В дома было чисто и казалось стало светлее, тётя Маша успела помыть окна и полы, подбелить печку, успела вымести сор с веранды и размела дорожку до калитки, а Андрейка помог вырвать сорную траву по бокам тропинки, она успела сварила им на обед суп и компот и теперь распоряжалась расстановкой мебели и вещей. Шофёр помог занести мебель дом и уехал. Пришли ещё несколько женщин, повесили тюли на окна, разложили вещи по местам, поставили цветы на окна и дом стал уютным и тёплым.

Уже поздно вечером, проводив гостей и поблагодарив за всё, он уложил детей спать, сам сел на кровать и огляделся. «Почти как у нас дома, – с грустью подумал он, – Вещи те же, а жизнь другая.» Прослужив много лет судовым врачом на корабле, он уволился чтобы быть с детьми, потом младший сын, чудом оставшийся живым в той страшной аварии, где погибла его жена, стал бояться города и у него начались приступы паники и удушья, и тогда он, круто изменив свою жизнь приехал по направлению сюда, колхоз выделил ему дом, дал работу. Он лёг, закрыл глаза и опять перед ними расплескалось прозрачно-лазурное небо, или это глаза Нади?