Райские острова

– Датрик не хотел, чтобы Тор и Новисс оставались в комнате, и, не зная, что Тор обладает Взглядом, попытался выставить их за дверь с помощью магических иллюзий. Тор его остановил и сказал ему, что он может сделать со своими заклинаниями. Мне не приходилось слышать такого выражения раньше, но оно было весьма красочным. Что-то насчет того, как с их помощью обеспечить себе запор, не так ли, Тор?

– Ну да, примерно в таком смысле… Не могу сказать, чтобы этот тип мне нравился. Он толстокож, как черепаха, и проявляет к своим собратьям не больше сочувствия, чем она. И обладающих Взглядом он не любит, Блейз.

Я пожала плечами:

– А кто из силвов-хранителей любит? Тор, что нам теперь делать?

На этот раз пожал плечами он:

– Мой подопечный теперь вроде не под моим присмотром. Я просто подожду и посмотрю, как пойдут дела. Мы, пожалуй, можем надеяться, что Датрику удастся разделаться с Янко. С помощью всех своих силвов он, возможно, чего-то и сумеет добиться. А пока не перенести ли мне сюда свою постель? Тогда один из нас сможет присматривать за Флейм, ока другой спит. – Тор виновато посмотрел на цирказеанку. – Мы, конечно, мало что сможем сделать, если Янко решит снова на тебя напасть.

– Должно быть, он знает о нас все, – мрачно сказала я, – учитывая, что мы жили у него под носом с самого своего прибытия на косу Гортан.

– Ну, будем надеяться, что об ампутации ему все-таки неизвестно, – сказал Тор, выходя из комнаты, чтобы перенести свою постель.

Я села рядом с Флейм и взяла ее за руку.

– Я не имела права втягивать в свои дела вас – ни тебя, ни его, – сказала она.

Я только отмахнулась:

– Скажи лучше, как ты себя чувствуешь.

– Я слаба, но поправляюсь. – Флейм взглянула на свою культю. – Знаешь, я могу чувствовать руку. Как будто она цела… Я могу шевелить пальцами. Мне приходится все время смотреть на культю, чтобы убедить себя, что руки действительно нет. – Она тихо и горько рассмеялась. – Понимаешь, потом с помощью силв-магии я смогу сделать себе новую. Тогда только вы, обладающие Взглядом, будете знать, что она ненастоящая.

Мы… и она сама. При помощи созданной магией замены нельзя ничего взять, она ничего не чувствует. Творения силв-магии не были ничем, кроме иллюзий. Меня всегда озадачивало, как может быть, что люди настолько верят в иллюзии, что могут Даже ощущать на ощупь то, чего в действительности нет.

Я переменила тему:

Флейм, насчет Руарта… ты должна тщательно скрывать вашу дружбу, особенно от хранителей. Иначе они могут использовать это тебе во вред. – Мне не хотелось уточнять, что именно я имею в виду.

К счастью, прежде чем Флейм успела попросить объяснений, пришел Тор. Он положил свою постель на пол и улыбнулся мне:

– Чья очередь спать первая?

– Моя. Я… – Но у меня не было слов, чтобы описать, что я чувствую.

Тор протянул руку и коснулся моей щеки.

– Мне очень жаль Ниамора. Хочешь рассказать мне о нем? Я покачала головой:

– Нет. Я никогда не буду об этом говорить. – Я отвернулась, не желая слушать утешений.

Глава 16

Той ночью ничего больше не случилось, если не считать снившихся мне кошмаров: их автору рассказов ужасов хватило бы на всю жизнь. Когда я встала, чтобы сменить Тора, разбуженная собственными страшными снами, отдохнувшей я себя не чувствовала. К счастью, Флейм спала спокойно и проснулась только на рассвете. Я подала ей воды напиться; спать ей явно больше не хотелось, и мы некоторое время поболтали. Флейм все еще чувствовала себя больной, но признаков лихорадки не было, а остатки снадобья Гэрровина делали боль в ампутированной руке переносимой.

Поскольку Флейм, похоже, хотелось поговорить, я стала расспрашивать ее о жизни на Цирказе. Сначала она отвечала уклончиво, но я не прекращала расспросов, и постепенно она разговорилась.

– Ты ведь бывала в Замке, – сказала она, – и видела, как там живут люди. Правда, ты, вероятно, не знаешь, почему вся знать селится во дворце, под самым носом у суверена. На Цирказе все зависит от воли суверена – а он предпочитает иметь возможность присматривать за своими придворными. Конечно, они могут бывать в своих поместьях летом, когда в столице делается жарко и душно и многие страдают от летней лихорадки, но в остальную часть года все живут в Замке. Каждый аристократ имеет придворную должность: хранитель печати или, скажем, начальница горничных. Можно, конечно, отказаться от этого, но тогда твое поместье конфискуют, а пост отдадут другому вместе с доходом от него, и ты тут ничего не сможешь поделать.