Райские птички

Когда стена с книгами распахнулась и сенсорная лампа осветила комнату, я поняла, что была права.

Там я и нашла трупы.

***

Мертвые существа были вставлены в рамки. Сохраненные в стекле, они красовались на фоне абсолютно белой стены позади них.

Эти рамки были повсюду. Умело расставленные, каждая выделялась. Это кладбище на стене не выглядело безвкусным.

Мне не хотелось этого делать, но я шагнула в комнату. Тут было прохладнее. Мои глаза бегали вверх и вниз по стенам, рассматривая каждую грань вещей в рамах во всей их ужасной красоте.

Конечно, это не люди, а птицы.

Красивые, неповторимые птицы. Таких я раньше не видела.

Одна была с черной, как ночь, головой и шеей, поразительно ярким бирюзовым туловищем. Яркий пух цвета тлеющих углей освещал хвост существа.

Другая была похожа на цветущую лилию: настоящая акварель из оранжевого, голубого и фиолетового.

Та, что висела рядом, была вся черная и резко контрастировала с остальными в комнате. У нее был великолепный хвост, вдвое длиннее тела.

Я двинулась вперед, очарованная простой и волшебной красотой этого места. Мои пальцы зависли над стеклом: угольные перья выглядели так, словно принадлежали крыльям ангела. Неожиданно слезы защипали мне глаза при виде такого великолепного и фантастического существа, имитирующего полет, но застывшего в стеклянной клетке.

Когда я подошла ближе, то увидела мордочку, смотревшую на меня мертвым взглядом, как тот человек много лет назад. Глазки цвета обсидиана. Перья под конец хвоста становились светлее, почти металлически-зеленые превращались в фиолетовые с крапинками оникса. Очень красивая птица, но ее красоту не заметишь беглым взглядом. Только при ближайшем рассмотрении можно было увидеть, что она так же красива, как и другие. Даже больше. Потому что только те, кого тянуло в пустоту, которые подходили близко, могли увидеть ее великолепие.

Мне хотелось сорвать рамку со стены, разбить ее, дать птице свободу летать. Но было уже слишком поздно. Для мертвых не было свободы.

— Сакабула, — резкий голос прорезал тишину комнаты.

При этом единственном слове температура в комнате мгновенно упала.

Он сделал это своим присутствием.

Я не обернулась, но нарастающий холодок на затылке подсказал мне, что он приближается.

— Более известная как «длиннохвостый бархатный ткач», но я предпочитаю другое название, — сказал он мягким, но в то же время многогранным голосом. — Встречается в кенийском нагорье, Анголе, южном Заире, Замбии и Южной Африке.

Я затаила дыхание, когда он подошел ближе.

— Я привез этот экземпляр из Кении, — сказал он все еще ровным, но резким голосом.

Его ледяная аура окутала мою спину, и я знала, что он был в нескольких дюймах от меня. Как только он снова заговорит, я почувствую его дыхание на своем затылке. Я должна была двигаться, убежать, хотя бы посмотреть ему в лицо.

Но ничего не сделала. Я встала перед застывшей красавицей и приготовилась к ледяной угрозе позади себя.

— Птица семейства ткачиковых, названных в 1758 году Карлом Линнеем, — продолжал он. — Это самка. Некоторые исследователи нашли доказательства, свидетельствующие о женском выборе в половом отборе.

Его голос был таким же обсидиановым, как птица передо мной. Теплое дыхание у меня на затылке контрастировало со льдом его ауры.

— Это указывает на компромисс между сексуальной привлекательностью и физическими ограничениями в отношении эволюции сексуальных украшений - мужчины включают комфорт для эстетической привлекательности. Интересная подрывная деятельность человеческого эквивалента, — его тон был смертельным, дыхание ядовито пьянящим и ровным, но чистая угроза исходила из самой его сердцевины.

Что-то плотское, что-то темное и зловещее во мне проснулось вместе с маленькой искоркой обольщения, исходившей от его рокового тона.

— Интересно, что самец имеет хвост длиннее, чем самка, часто более двадцати дюймов в длину, и самка, как было доказано, предпочитает самцов с наиболее длинными хвостами.

Он придвинулся ближе. Холод его души просочился в мои кости, несмотря на то, что это было технически невозможно; мурашки на каждом дюйме моей кожи говорили о другом.

— Это несмотря на то, что более длинные хвосты вредны для выживания самцов. Они имеют меньшие шансы на выживание, но более склонны привлекать самку.

Пряди моих волос упали на спину. Движение было таким легким и незаметным, будто это был легкий ветерок, сквозняк. Но воздух тут неподвижен, как в могиле.

— Самцы в буквальном смысле отказываются от своего выживания, чтобы найти самку, — пробормотал он. — Они подвергают себя опасности, противостоя силам естественного отбора… ради самки.

Мои волосы вернулись на спину. Я могла бы вообразить это прикосновение в состоянии ужаса. Но я не чувствую ужас, а что-то другое.

Влечение?

Нет, нечто худшее, темное, гораздо более роковое, чем простое влечение.

Люди снимали целые фильмы о том, как смертельно притягательны женщины, и мой похититель говорит что-то подобное? Сейчас не время размышлять о таких вещах.

Это первый раз с тех пор, как я проснулась, как снова стала чем-то похожим на человека, когда я столкнулась с ним.