Райские птички (СИ)

- Ладно, - махнул рукой Хайли, - допустим, я вам поверил. И что дальше? Что мы будем со всем этим делать?

- А ты бы что хотел? - пожал плечами Джереми. - Плюнуть и жить, как раньше? Мол, сыты и крыша над головой есть, а больше ничего и не надо? Пусть делают с нами, что угодно? Кто мы, их рабы? Игрушки? Подопытные кролики? Нам показывают мир в каком-то диком, усечённом виде... я хочу знать правду, какой бы она ни была!

- Да погоди ты, - буркнул Хайли. - Не тарахти. Дай мозгами раскинуть.

Он растянулся на гальке, сунув под голову мятую кепку, и закрыл глаза, крепкий и гладкий, как полированная скульптура из черного дерева. Солнце окутало его золотым жаром, океан подступил чуть ли не к самым ступням, грозя унести с собой пляжные тапочки. Если бы не плотно сдвинутые брови, не тонкая вертикальная черточка между ними - рельефная, как засечка на коре, и не пухлые губы, страдальчески изогнутые, можно было решить, что он спит или слушает музыку.

- Глянь, - Боб толкнул Джереми локтем в бок, - Хайли загорает!

- Да ну тебя... не мешай! Видишь - человек думает.

Где-то далеко, как будто в другом мире, вещал репродуктор, и доносившиеся из него строчки вплетались в рокот океана. Казалось, что не местное радио Эколы, а волны пели:

"Мы вкладываем душу

в скульптуру, в песню,

в рисунок, в танец,

но что же делать,

когда душа -

мелка, как лужа"

"Да, это так! - говорил себе Джереми. - Кто бы ни сочинил эту чепуху, он прав. До дна вычерпали память, душу... Осталось что-то мелкое, как лужица на песке. Ведь что такое, по сути, человек? Это его воспоминания. Личность на девяносто процентов состоит из воспоминаний. Кто это сказал? Не важно... Значит, нас лишили самого главного - права быть собой. Кормят, поят, посадили в золотую клетку. Говорят, что мы нужны. Наверное, так и есть, иначе - зачем это всё? Быть кому-то нужным, разве это не счастье? Нет, если платить такой ценой..."

"А вдруг я заблуждаюсь? - подумал он, внезапно устыдившись. - Может, правы ребята, нафантазировал, раздул из мыльного пузыря целую гору. Сам себя напугал. Камешки-сердечки, куклы, радуга, сны... какая ерунда! Почему они должны что-то значить? Нет, они совсем не обязаны что-то значить... И все-таки... и все-таки..."

"Мы, "райские птички", кто же мы такие?"

Лежащий на спине Хайли вдруг провёл рукой по лицу, смахивая с него жар, точно паутину, и резко сел. Вид у него был смешной и сонный, как у вспугнутой совы.

- Ну, вот что, парни, - он смотрел на друзей в упор, маленькими, булавочными зрачками - но Джереми знал, что видит он сейчас плохо, после яркого прямого света все расплывается в глазах. - Сначала нужно проверить догадку Дже. Он ведь может ошибаться, правильно? И когда у нас будут факты, - Хайли растопырил пальцы, точно факты были кольцами, украшавшими его руку, - тогда и решим, что делать.

- Логично, - кивнул Джереми. - А как проверить? Мы же не станем подходить ко всем подряд и расспрашивать о детстве? Это будет странно.

- Нет, конечно. Устроим письменный опрос - вроде как школьный проект, с анкетами, со всем...

- Ты с ума сошел! - Джереми покачал головой. - А что нам Хорёк скажет? У него под носом такое не провернуть, особенно, если он, и правда, что-то скрывает.

- Хорёк? - Хайли задумался. - А что Хорёк? Мужик он, конечно, дотошный, каждой дырке затычка, но за всем не уследит. Я сделаю вид, что сочиняю роман.

- Роман? Ты?!

- Иллюстрированный. Я ведь рисую. Ну, пусть не роман. Повесть, рассказ... Да просто комикс. "Экола в картинках", а? Какая разница. Творчеству в Эколе всегда зеленый свет, а нам главное - собрать материал. Значит, парни, делаем так... - он воодушевился, - до Хорькова компьютера нам не добраться, в библиотеку тоже не сунешься - сразу просекут. Там вечно дежурный учитель бродит, и нос во всё суёт. Так что я набросаю от руки анкету, мы её отксерим в учительской, а потом я буду ходить по классам...

- Твои каракули сам чёрт не разберёт, - остановил его Джереми, - тем более, после ксерокса. Да и мои, по правде говоря, тоже... Может, кого из девчонок попросим?

- Зачем нам девчонок просить, когда... - начал Хайли.

- Я напишу! - перебил его Боб. - У меня самый красивый почерк во всей школе!

- Ох, да, я и забыл! Прости, дружище! - улыбнулся виновато Джерерми.

- Да ничего, бывает, - великодушно похлопал его по плечу Торопыга.