Райский участок. 2 пермакультурных фанатика, 4 сотки и создание съедобного сада-оазиса в городе

Мы покупаем дополнительные ингредиенты в продуктовом кооперативе или в местном супермаркете. (У нас нет дерева авокадо - пока.) Расширяя нашу осведомленность о продуктах питания и налаживая связи с другими фермерами и садоводами, мы в то же время налаживаем связи для бизнеса. По мере того, как сад и бизнес становятся более зрелыми, мы становимся мудрее и более созвучны симбиозу работы и жизни.

Бывают моменты, когда мне кажется, что я живу во сне. Я спрашиваю себя: «Это действительно происходит?» Что, если этот рай будет потерян? Никогда не знаешь, что может случиться. Мэг - жительница северной части штата Нью-Йорк в четвертом поколении. Сельские земли, полные летних тюков сена, бесконечные звездные ночи и беседы у камина у нее в крови.

Для нас обоих важно иметь больше семьи. Иногда я фантазирую о других чистых холстах, с нарисованными стадами животных, плодородными садами и экологическими постройками. Эрик, Мариклер, Мэг и я наслаждались этим приключением на райском участке. Возможно, люди и в городе, и в деревне, и повсюду между ними создадут похожие места. Конечно, не только мы живем в раю.

26 НАПРАВЛЯЮЩИЕ УСПЕХА

Я всегда был благодарен за то, что смог пройти полный семестр по экологии, пока учился в старшей школе. Там я узнал многие классические теории экологии. Одно из самых фундаментальных понятий - это преемственность, изменение и развитие экосистем с течением времени. Меня учили классической модели преемственности, которой научились многие из нас. Эта модель начинается с возмущения.

Допустим, оползень оставил оголившуюся землю там, где когда-то рос лес. Семена однолетних растений («сорняки»), десятилетиями находившиеся в почве в состоянии покоя, используют солнечный свет для прорастания. Прилетают и другие однолетние семена, возможно, переносимые ветром или дикими животными. В течение нескольких сезонов эти однолетние растения густо растут, образуя участки амаранта, мари и амброзии.

Но тем временем к этому добавляются и многолетние растения. Злаки, золотарники и астры, первоначально незамеченные, начинают доминировать на лугу к третьему-четвертому году жизни. Но на лугу процесс преемственности не закончится.

Кусты, такие как ежевика и сумаха или прорастают из корней, долго подавляемых тенью. По мере роста они распространяются корневыми отпрысками и начинают затенять луговые виды. Светлолюбивые деревья, такие как семена берез и тополей. Эти молодые деревья и кустарники образуют спутанные заросли. Со временем березы и тополя затеняют кусты и остатки луга. Они растут, образуя полог молодого леса.

Но это еще не конец истории. Березы и тополя нуждаются в солнечном свете для прорастания, поэтому новое поколение не может расти в собственной тени. Но тенелюбивые виды все больше уходят в подлесок. Такие деревья, как тсуга и бук, могут прорастать в тени. Папоротники и фиалки образуют ковер под созревающими деревьями.

Поскольку березы и тополи отмирают от старости, их заменяют бук и тсуга. Теперь мы достигли «апогея» этой экосистемы, ее окончательного зрелого конечного состояния и цели, к которой она все время стремилась. Классическая теория сукцессии утверждает, что любой географический регион преуспеет в достижении предопределенного кульминационного момента - в данном случае - буково-тсугового леса.

К сожалению, на самом деле это не так. Экологи поняли, что сукцессия циклична. У него нет начала, середины и конца. Нет смысла называть нечто кульминацией, и это не происходит равномерно на большом участке земли. Ее исход также нельзя точно предсказать.

Скорее, сукцессия возникает из-за нарушения данного участка земли - может быть, дерево повалило во время шторма, создавая возможность для любящих солнце видов. В зависимости от того, какие корни и семена присутствуют в этот подходящий момент, в том числе те, которые прибыли как раз вовремя, начинается гонка за выживание.

Виды, наиболее приспособленные к условиям данного нарушенного участка, выживают и процветают, формируя основу нового сообщества. Невозможно точно предсказать, какой вид растительного сообщества будет существовать через пятьдесят лет в той или иной области, хотя мы можем сделать общие прогнозы относительно видов, которые могут присутствовать.

Таким образом, каждый участок экосистемы имеет свою собственную сукцессионную траекторию или потенциальное будущее в зависимости от того, какое нарушение произошло, какие условия присутствуют на участке, какие виды были там, когда появилась возможность, и как хорошо они прижились.

Эта нелинейная модель сукцессии описывает мозаику пятен, каждая из которых претерпевает вариации на тему с немного разными видами. Каждый участок может находиться на разной стадии зрелости в зависимости от того, как недавно произошло серьезное нарушение. Это гораздо более гибкая и сложная модель преемственности, чем я учил в старшей школе.