Райский

Я вижу крошечную искорку надежды в ее глазах, но она появляется и исчезает в течение нескольких секунд. Это сменилось полным страхом, и я знаю, что потеряла всякий шанс убедить ее, прежде чем действительно начала пытаться. В конце концов, это та самая женщина, которая сбежала после того, как стала свидетельницей убийств, и начала новую жизнь для себя, вместо того чтобы сразу обратиться в полицию.

— Она найдет нас.

— Нет, если мы пойдем в полицию, но я не могу этого сделать, если ты не пойдешь со мной.

Дженн качает головой и немедленно отметает мои слова, прежде чем я успеваю их закончить.

— Это бесполезно, — говорит она, четко выговаривая каждое слово.

— Дженн, я…

Она стряхивает свои руки с моих и кладет их мне на плечи.

Глядя мне в глаза, она шепчет: — Я просто… не могу, Мэллори.

Почему это похоже на прощание? Что знает Дженн такого, чего не знаю я? Насколько она на самом деле в опасности?

— Тебе нужно идти сейчас, — говорит она мне, опуская руки и вставая, чтобы отряхнуть песок со своих мешковатых джинсов.

— Пусть Призрак отвезет тебя обратно в школу и сделает все, что ты должен сделать.

О, черт, это определенно прощание. Мой разум лихорадочно работает, и паника охватывает меня, когда я пытаюсь придумать, что ей сказать, чтобы убедить ее бежать, или сражаться, или сделать что-то другое, кроме как вернуться к Норе.

В конце концов, все, что я могу придумать, это: — Спасибо, Дженн. Я знаю, что ты пыталась. Я знаю, что ты сделала все, что могла. Спасибо, что защищала меня все эти годы.

Она выглядит удивленной, и я не могу ее винить. Я действительно давно не могла сказать ей ничего хорошего.

— Не за что, — бормочет она. Затем она на мгновение приходит в себя, чтобы сказать: — А теперь уходи, пожалуйста. Не заставляй его ждать, ладно?

Я киваю и отворачиваюсь от нее, чтобы вернуться на парковку. С каждым шагом, который я делаю, я чувствую себя все более и более подавленной горем и сожалением. Я бы хотела, чтобы она была лучшей матерью. Я бы хотела, чтобы Нора никогда нас не нашла. Я хотела бы повернуться и обнять ее на прощание, но это было не в нашем стиле, когда все было нормально. Сейчас это было бы просто странно и вынужденно.

И так, я продолжаю двигаться вперед.

— Тебе не стоит беспокоиться. Пока она полезна, Нора найдет причину, чтобы держать ее рядом.

Я поражена и словами Призрака, и его голосом. До этого момента поездка в машине была абсолютно бесшумной. Он не задавал мне какие-либо вопросы, когда я открыла дверь и проскользнула на свое место. Я ожидала расспросов о том, о чем мы с Дженн говорили, но до сих пор он даже не смотрел на меня.

— Я выглядела обеспокоенной? — бормочу я.

Он смеется.

— Ты выглядишь так, словно можешь обмочиться в любой момент. Просто расслабься. Если все будут делать в точности так, как им говорят, у Норы не будет причин слишком остро реагировать.

Я смотрю на него с недоверием. Его слова такие бессердечные, как будто у него вообще нет сердца.

— Призрак, у тебя есть семья?

Он смотрит на меня, приподняв бровь.

— Что? Это глупый вопрос.

— Не совсем, — уверяю я его. — Но мне любопытно, есть ли у тебя вообще хоть какое-то сердце.

Он смеется.

— Черт возьми, у тебя действительно есть яйца, не так ли? Хорошо. У меня действительно есть семья. У меня есть младшая сестра. Наша мама умерла, когда мы были детьми.

— А как насчет твоего отца?

Его хватка на руле становится крепче.

— Он исчез несколько лет назад. Мы понятия не имеем, куда он мог подеваться. Ублюдок, наверное, мертв.

— Тогда где твоя сестра?

— В школе, — громыхает он.

Я не собираюсь лгать. Я не ожидала такого потока информации от Призрака. На самом деле это хорошее напоминание о том, что он настоящий человек, а не просто бессердечный робот, которого Нора использует для выполнения своих приказов.

Как только я открываю рот, чтобы ответить, мой телефон начинает жужжать. Я смотрю вниз и вижу, что это Карли, наконец-то перезванивающая мне.

Ее выбор времени не мог быть хуже.

Я убираю звонок, зная, что переживаю редкий момент с Призраком, на котором я должна попытаться извлечь выгоду. Мы приближаемся к кампусу, и я стараюсь не казаться слишком нетерпеливым, когда говорю:

— Нора действительно хорошо тебе платит? Ты делаешь это, чтобы поддержать свою сестру?

— Это не так

— Послушай меня, — говорю я тихим, твердым тоном, поворачиваясь к нему. — Твоя сестра уже потеряла мать и отца. Ты действительно готов рискнуть тем, что она тоже потеряет брата? Потому что это может произойти, если ты продолжишь помогать Норе. Ты можешь оказаться мертвым, как Джон Эрик.

Он, кажется, искренне удивлен, когда я это говорю, его глаза расширяются, и они прыгают между мной и улицей.

— У шлюхи с крэком длинный язык, как я вижу.

— Почему это имеет значение? Он мертв, и не имеет значения, кто его убил. Кроме того, я бы рано или поздно узнала, и мы оба это знаем. А теперь, пожалуйста, ответьте на мой вопрос. Работа на Нору стоит твоей жизни?